Плеяда
Шрифт:
– Есть.
Репер вылез из окопа и выбрался из лесополосы. Около полутора километров вправо сейчас разыгрывалось сражение, куда нужно было накидать мин, чтобы затруднить противнику попытки атаковать торец «Двины». Сейчас у него не было с собой никаких инструментов, с помощью которых можно было бы эффективно корректировать огонь, но капитан надеялся на свой опыт.
– Готово, - доложил Колун минут через пять.
– Одной миной огонь, - скомандовал Репер и когда Колун в рацию крикнул «Выстрел!»,
Там, на месте боя, сейчас время от времени происходили небольшие всполохи огня, и на их фоне нужно было выделить «свои». Мина будет лететь тридцать семь секунд, и по истечении этого времени следует ждать «своего» разрыва. Как только секундомер отсчитал полминуты, Репер обнулил его в готовности начать новый отсчёт.
Спустя ещё несколько секунд он увидел вспышку, и снова запустил секундомер. Когда до его ушей долетел раскат взрыва, остановил секундомер и посмотрел на экран – тот показывал почти пять секунд, что дало Реперу примерно исчисленную дальность.
Не имея точных данных местонахождения цели, первой миной он просто убедился, что она легла «примерно где-то там», а не на свои позиции, что уже было не плохо само по себе.
– Колун, вызывай Брабуса, передай ему мой приказ – пускай идёт к нише, где у нас лежит неприкосновенный запас, берёт оттуда осколочно-фугасные мины и тащит к тебе. Нечего спать, когда тут война! Пусть встаёт и работает! Так, теперь ты. Работаешь на этом прицеле, шесть мин, огонь. Каждый выстрел докладываешь!
– Принял, - ответил Колун и спустя несколько секунд добавил: - Выстрел!
***
Ганс открыл глаза, в ушах звенело – очередная контузия чуть не лишила его жизни. Голова словно раскалывалась. Первое, что он увидел – мерцание экрана тепловизионного прицела, установленного на его автомате, который валялся рядом с ним.
Ганс протянул руку и ухватился за автомат. Сделав несколько глубоких вздохов, он приподнялся на колени. Вокруг оглушительно разрывались снаряды автоматических пушек «Мардеров», продолжавших обрабатывать посадку, уничтожая в ней всё живое, готовя лесополосу к атаке своей пехоты.
Приподнявшись, он прислонил автомат к обрубку дерева и глянул в прицел – пехота противника шла по мосту. Немцы шли в полный рост, и никто их остановить не мог. Ганс наложил перекрестье прицела на середину наблюдаемой группы, человек пять-шесть, и дал длинную очередь. Не пытаясь выяснить результат, он тут же свалился на землю, откатился в сторону и на четвереньках пополз к ходу сообщения. Удалившись метров на десять, он снова привстал, и так же прислонив автомат к стволу дерева, снова посмотрел на мост – там уже никого не было.
– Куда вы пропали? – злобно спросил Ганс, шаря прицелом. – А, вот вы где…
Вся пехота проскочила мост и теперь их головы выглядывали из-за
«Сейчас выйдут на дорогу, и я их всех сложу», - мелькнула мысль.
Вдруг справа он увидел промелькнувший красный огонёк, который вдруг превратился в яркую вспышку, полыхнувшую на борту одного из «Мардеров». Тут же пролетел ещё один огонёк, и «Макс-про» блеснул ярким пламенем.
Ночь уже утрачивала свои права, и в утренних сумерках стали проступать силуэты боевых машин. Ганс видел, как они разворачиваются и на максимальной скорости уходят в сторону Осиновки.
Перевёл взгляд в прицел – группа пехоты выбралась на дорогу, но они не атаковали, а бежали обратно к мосту. Ганс потянул спуск и стрелял, пока не закончились патроны. Один человек упал, двое попытались было его поднять, но бросили и побежали дальше.
Пролетел ещё один огонёк и тут же вспыхнул взрывом «Леопард», бочком заваленный в кювете.
– А где Метис? – сзади раздался голос.
Ганс повернулся – перед ним, обнимая контейнер противотанковой ракеты, стоял номер расчёта ПТРК, которого Метис в самом начале боя отправлял за боеприпасами.
– Нет его больше, - ответил Ганс.
– А я вот, ракету принёс, - виновато сказал боец.
– Быстро ты, - похвалил Ганс.
– Я старался, - боец был рад, что его похвалили.
– Стрелять умеешь?
– Могу.
– Значит, стреляй!
Обернувшись, Ганс увидел два танка – они стояли в поле, между «Двиной» и «Зеей» и безостановочно, снаряд за снарядом, расстреливали уходящую вражескую технику.
Ганс сел, прислонился к обрубку дерева и молча наблюдал эту картину – вселяющую радость и упоение в душу русского воина. А там, на дороге, прибавлялось число горящих боевых машин противника.
Тех, которые не прошли этот мост.
***
– Вы уж извините, товарищ полковник, что пришлось за вами послать военную полицию, - начал говорить Каскад, но Диксон нутром почуял, что показное благодушие сейчас исчезнет, и он не ошибся, командующий повысил голос: - Или вы реально считаете, что можете посылать своего начальника?
Диксон собирался нахамить в ответ и напомнить о существовании Эльбруса, но он не учёл главного – если он, Диксон, звание полковника фактически купил, то Каскад свои генеральские звёзды начинал зарабатывать с курсантских погон, и опыта «приведения в чувство» тех, кто утратил понимание субординации, у него было неизмеримо больше.
– Вы как стоите перед начальником? Смирно! Руки по швам!
Рядом находились Ермолов и пара его бойцов, которые уже успели по-своему утихомирить полковника в процессе движения к Каскаду.