Плеяды – созвездие надежды
Шрифт:
Абулхаир с интересом наблюдал за джигитом: « Кто же этот человек на коне тигровой масти? Верно, какой-нибудь баловень, любимец благородного отца?» Внимание султана привлекла необычная одежда незнакомца – вся она была из выделанных звериных шкур. Всадник на чубаром коне, в этаких странных одеждах.
Абулхаир громко кашлянул. Джигит уставился на него. Глаза его сверкали злым огнем. Абулхаир рассмотрел его лицо – широкий лоб, задорный нос, круглое лицо.
– Почему ты набрасываешься ястребом на чужую добычу? – спросил Абулхаир и сделал на встречу джигиту несколько
И не попросишь, все равно уступлю – древние не зря придумали сыралги!
Джигит вспыхнул до ушей. Теперь его глаза метали молнии.
– Не пойму я что-то! Ты что, с неба свалился? И о чьей это добыче ты тут говорил?
– О той, что у твоих ног. – Абулхаир оставался невозмутимым.
– Кто, по-твоему, ее подстрелил?
– Я! Кто же еще?
Джигит насупился. С нарочитой медлительностью он вытер о рукав нож, засунул его в ножны. Сначала он, потом Абулхаир взглянули на убитого козла. В его теле торчали две стрелы, кровоточили две раны. Одна стрела торчала подмышкой, другая выбила глаз. В той, что попала в глаз, Абулхаир узнал свою стрелу.
Незнакомец махом вскочил на коня.
– Эй, почему же ты не забирашь? – удивился Абулхаир.
– Тебе дарю! – в звонком голосе джигита прозвучала гордость и насмешка. Огрев плетью коня, он поскакал прочь.
Абулхаир смотрел всаднику вслед, сожалея, что не смог задержать его, завязать разговор. Странный джигит, чем-то он заинтересовал Абулхаира. « Однако, сколько можно торчать над козлом вывалившим язык! – подосадовал на себя Абулхаир. – Что я в самом деле как полуденная тень, застыл, с места не могу сдвинуться!» - Он взгромоздил козла на лошадь и двинулся в том же направлении, что и незнакомец.
Когда он выбрался из ущелья, то увидел впереди всадника на чубаром коне. Так и скакали они вроде бы вместе и вроде бы врозь, пока не приблизились к одинокой невзрачной юрте.
Юрта была раскинута в прохладной и широкой ложбине. Всадник спешился и скрылся в юрте. « Ясно, это его дом! – решил Абулхаир. – Иначе, прежде чем войти, он спросил бы разрешения. Однако странно, что никто не вышел, не встретил его. Нигде не видно пасущейся скотины, не слышно собак!»
Абулхаир тихонько подъехал к юрте и подал голос:
– Есть с кем поговорить?
– Пойди-ка, встреть гостя! Донесся до него усталый голос.
Из юрты показался все тот же джигит. Он молча взял у него из рук повод, стал опутывать коня. Абулхаир стащил с коня рогача, опустил справа от входа в юрту, оглядевшись прежде по сторонам: нет ли все-таки поблизости пса, не дай бог попортит добычу!
За порогом темнели два громоздких предмета, по форме напоминавшие чашу. Для кого такие чаши могли предназначаться? Для собаки – чересчур велики, из них и льва накормить можно. Молодого султана разбирало любопытство. Он вгляделся попристальней и понял, что это не чаши, а старые изношенные ичиги.
Теперь, кажется, Абулхаир начинал смекать, где он, у кого в гостях оказался: « Люди говорят, у него даже пса нет…»
Джигит
– Ассалаумалейкум! – вежливо вымолвил Абулхаир и вошел с поклоном в юрту.
– Аликсалам! – ответил ему тот же немолодой усталый голос.
В центре юрты стоял медный таз с раскаленными красными углями. На углях кипел чугунный кумган с кривым носиком. За очагом белел дастархан из джейраньей кожи, на дастархане – две щербатые пиалы. Вдруг к одной из них протянулась огромная лапища.
Тут Абулхаир заметил смуглого, богатырского телосложения человека. Он горой возвышался на торе.
На великане были кожаные штаны, они доходили ему до колен. Могучая грудь, волосатые руки и ноги, тело в буграх мышц. Высокий выпуклый лоб, лошадиные скулы, брови выступают над глазами, как дозорные. Аллах не поскупился, когда создавал этого человека: щедро вылепил его. И лишь поскупился когда дело дошло до ушей великана: они были совсем крохотные.
« Какая-то волшебная сила есть в этом лице! Она собирает воедино все обилие, все излишества тела, освещает этого человека изнутри… - Абулхаира охватило волнение, предчувствие чего-то светлого, доброго. Он будто понял, что встреча эта неспроста, что она начало начал чего-то важного в его жизни. – Ой, а глаза какие большие, как испытующе смотрят!»
– Проходи, проходи, дорогой! – пригласил великан и слегка подвинулся, уступая гостю место на торе.
Абулхаир уселся на кожаной подстилке. Он был высокого роста, но сейчас, рядом с великаном, почувствовал себя совсем маленьким. К Абулхаиру подошел джигит. Он полил ему на руки воду.
– Добро пожаловать, да благословит тебя аллах! – приветливо вымолвил старый богатырь и отхлебнул из пиалы чаю.
– Пусть так и будет, аксакал, - почтительно ответствовал Абулхаир.
– Ну, путник, поведай мне о себе, - начал беседу старик и протянул пустую пиалу джигиту.
– Кто ты?
– Охотник.
– Ну и как, торока в крови?
– Вроде да, - ответил, поколебавшись, Абулхаир.
– Тогда с тебя сыралги! – едва заметно улыбнулся старик.
Абулхаир бросил взгляд на джигита. Он с угрюмым взглядом разливал чай.
– Тебя, сынок, что-то смущает? – догадался старик.
Опорожнив пиалу, Абулхаир накрыл ее ладонью.
– Есть отчего смутиться! – пробормотал Абулхаир. – Вот мы с моим сверстником не знаем, кто кому должен дать сыралги. Не часто такое случается, что случилось с нами… Два стрелка наповал уложили одного козла!
Джигит насупился еще больше, но опять смолчал.
– А как вы сами, каждый из вас, думаете, чья же это добыча? – старик с легкой усмешкой посмотрел на них.
– Чья стрела долетела первой, тот и хозяин! – задиристо, с вызовом произнес джигит.
– А как ты считаешь, путник?
– По-моему, будет справедливо рассудить так: хозяин добычи тот, чья стрела сразила козла! – улыбнулся Абулхаир.
Старик поморщил нос, с трудом удержался, чтобы не улыбнуться.
– Где поразили козла? – обратился аксакал к джигиту.