Плохие девочки не плачут. Книга 3

Ангелос Валерия

Проход постепенно сужается. Чем дальше, тем хуже. Стены давят. На подсознательном уровне. Сжимают грудь. И душат. Впечатление, словно не дышу. Кислород не поступает внутрь.

Замираю, стискиваю пистолет, пробую получить силу сквозь сталь. Сквозь безразличный металл. Сглатываю судорожно.

Наверное, еще не поздно вернуться назад.

Обратно к реальности. К остаткам нормальности. Вынырнуть на поверхность, свободно вдохнуть.

Нет. Поздно. Повторяю снова и снова.

Ты можешь предать кого угодно. Но не себя. Чего стоят чувства того,

кто готов наплевать на собственные идеалы?

Гулкий скрежет за спиной.

Это не мое сердце.

Это камень.

Абсолютная темнота обрушивается на плечи.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять: ловушка захлопнулась. Стена становится на прежнее место, тайный ход закрывается. Маленькая девочка заперта во мраке.

Почему так тихо?

Вдруг.

Вокруг царит вакуум.

Я не боюсь темноты. И того, что скрывается в ней. Монстры не страшат. Не пугают ни капли. Я боюсь услышать собственные мысли.

Ведь главный монстр живет внутри.

Я не представляю, как двигаться дальше. Не разбирая дороги, ничего не ведая о новом повороте. Наугад. Как выстроить план, когда взгляд упирается в гнетущую пустоту. А душу пожирает бездна.

Но иногда нужно просто идти.

Пусть даже гибнет любая надежда.

Я ступаю дальше. Едва соображаю, едва ориентируюсь. Будто с завязанными глазами. Продвигаюсь буквально по миллиметру. Если не медленнее. Однако продвигаюсь. Не замираю на месте.

Жар сменяется холодом.

Попеременно.

Меня трясет. По венам течет жидкий азот. Аж жилы сводит. Живот обдает кипяток. Жжет бедра. Колени подгибаются, противятся приказам разума. Крик боли забивается глубоко в горле.

Я наступаю на камень, а впечатление, как будто ныряю в расплавленный металл. Утопаю. Увязаю с головой.

Темный коридор вьется змеей. Гибко. Циклично. Пульсирует словно оптическая иллюзия, бьется под ногами, точно живое существо. Увлекает в лабиринт и затягивает на дно.

Мой путь выглядит бесконечным. Ощущение времени теряется. Любые грани сливаются в единое пространство.

Ясность приходит не сразу.

Сначала слабо различаю очертания ступеней, после замечаю очередной поворот, мягкое закругление тайного хода.

Дело не в том, что я привыкаю к темноте. Дело в том, что впереди свет. Или рано радоваться?

Воздуха становится больше. А может это самообман. Но дышать уже легче. Факт. Хотя теперь здесь несет не только сыростью. К привычной затхлости прибавляются новые ароматы.

Свежая краска. Цемент. Ацетон.

Короче, пахнет как дома. Точнее — как на даче, где папа затеял капитальный ремонт. Лет двадцать там копается без особого результата. Переделывает, перестраивает. Рабочих подключать не хочет. Привык рассчитывать исключительно на себя.

Занятный расклад.

Чем ниже опускаюсь, тем сильнее запах строительных материалов. Замираю, перевожу дыхание, шумно сглатываю. Закрываю рот ладонью, сдерживаю кашель.

Вроде отпускает.

Такое нельзя списать на игру разбушевавшегося воображения.

Видимо,

можно расслабиться. Подземелье закрыто на реконструкцию. Кровавая казнь откладывается.

Или наоборот. Зажигательная экзекуция в самом разгаре. Стаса закатывают в бетон, замуровывают в каменный мешок.

Нет, слишком много чести.

Скорее уж его просто прирежут. Основная часть банкета достанется мне. Я же известный везунчик. Баловень судьбы. Всегда претендую на лучшее.

Талантливый человек талантлив во всем. Даже в смерти. Отказываюсь умирать банальным образом.

Надеюсь, мои пожелания учтут.

Последняя ступень. Последний поворот. Лихорадочный озноб. И мой озверевший пульс рвет на части яремную вену. Тело выходит из-под контроля.

Прислоняюсь к стене, затравленно оглядываюсь. Пытаюсь понять, куда двигаться дальше. Пробую обнаружить подсказку.

Бой сердца глушит все вокруг.

Я вздрагиваю. Снова и снова. Без причины. Помимо воли. Ко мне может подкрасться целый отряд солдат. Я просто не услышу. Не придам значения.

Как с этим быть? Как это побороть?

Я напрасно надеюсь подключить рациональную часть сознания. Я забываю, что ее у меня нет. И никогда не было.

Вдох-выдох.

Не помогает.

Открываю и закрываю глаза, моргаю часто-часто.

Контуры подземелья расплываются.

Свет тускнеет.

Ускользает.

Вспышками. Всполохами. Рваными ранами. Резкими ударами. Под сатанинский бит дробящий ребра.

Я ускользаю.

Я…

Слишком слабая.

Жалкая. Униженная. Ничтожная.

Тень.

Рабыня.

Без права на голос. Без права на волю.

— Нет, — выдаю глухо. — Ни черта подобного.

И стиснув зубы, отталкиваюсь от стены. Добровольно лишаю себя внешней опоры, дабы обрести опору внутри.

Свет становится ярче.

Очертания — четче.

Из тюремных камер веет могильным холодом. Ржавые решетки распахнуты точно пасти голодных зверей. Будто целые стаи монстров таятся по ту сторону, готовы вырваться на волю в любой момент. Цепи поблескивают в полумраке, обманчиво мирно покоятся на сырой земле. Но кандалы скалятся, так и норовят вонзиться в податливую плоть, впиться как когти, вгрызться до крови.

Сжимаю рукоять пистолета настолько сильно, что пальцы практически отнимаются. Иду дальше, продолжаю свой путь. Повинуюсь инстинкту, иначе вряд ли пойму, куда можно повернуть.

Такие подземелья прямо созданы для пробуждения паранойи. Тут и адекватный человек сойдет с ума за секунду. Что говорить обо мне?

Осторожно продвигаюсь вперед. Оглядываюсь по сторонам, смотрю под ноги. Ступаю медленно, однако уверенно.

В памяти всплывают истории о коварных ловушках, которые часто использовались для защиты средневековых замков. Наступил не туда — провалился в секретный люк. Задел какой-то хитрый механизм — моментально повис верх тормашками. Нажал на рычаг — получил залп из арбалетов во все стратегически важные места. Мрачные коридоры скрывают множество сюрпризов.