Плохие девочки попадают в Рай
Шрифт:
Это продолжается… сколько? Не знаю. Здесь нет часов, совсем как в казино. Алые полосы, вспыхивающие на белоснежной коже Ди, темный длинный язык кнута, сила удара, свист вспарываемого воздуха… Когда все заканчивается, я чувствую себя как пьяная. Или обдолбавшаяся, потому что даже не замечаю, как он ее отстегивает, а потом куда-то несет.
– У него безупречная техника, – произносит рыжая уже в полный голос. Представление окончено, Роб с Ди на руках поднимается на второй этаж, скрывается за дверью, а в зале снова шумно, и музыка не имеет ничего общего с той совершенной симфонией: свист, хлопок,
– Не знаю, – раздраженно отвечаю я, но рыжая из тех, кто явно не понимает намеков.
– Жаль. А как тебя зовут?
– Никак. Мне пора, – я поднимаюсь, успеваю только поймать ее удивленный взгляд, и иду к выходу. Но на полпути останавливаюсь. Меня бесит то, что происходит со мной, сейчас меня бесит даже Ди, и все же ноги сами несут меня к лестнице. Я поднимаюсь тем же путем, что Роб, осматриваюсь – здесь несколько дверей, и все они плотно закрыты.
Если бы я не видела, куда он вошел, вряд ли поняла бы, где искать. Звукоизоляция здесь на уровне, я не слышу ни звука, что бы там, за этими дверьми ни происходило. Но сейчас меня словно кто-то толкает, я поворачиваю ручку двери, и…
– Если бы ты была участницей клуба, за такое тебя бы сразу исключили, – холодный голос Роба окатывает, как ледяной душ. Он стоит прямо напротив меня и смотрит: глаза в глаза. – Сейчас мазь впитается, и Диану нужно будет отвезти домой. Справишься?
Меня холодный пот прошибает, от того, что он только что сказал. Это значит, что второе собеседование мне не светит? Или что?
– Я сама справлюсь, – доносится голос Ди. Она лежит на кровати на животе, и вид у нее такой… отлетевший. Как будто она домедитировалась, как мы любим ржать.
– Справишься? – повторяет Роб. – За руль ей сейчас нельзя. Возьмете такси.
– Да, – киваю я. – Да, справлюсь.
– Проходи, – он отступает, – твоя ответственность – довезти ее до дома в целости и сохранности.
Это звучит так, что если я справлюсь, у меня еще будет второй шанс. А если нет…
– Манипулятор хренов, – когда за ним закрывается дверь, Ди еле языком ворочает. – Ему же позвонили, сказали, что ты идешь. Он сам дверь открыл… чтобы посмотреть, на что тебя хватит.
Я пропускаю ее слова про Роба мимо ушей, хотя больше всего мне сейчас хочется поговорить о нем. Узнать, как они познакомились, все такое. Вместо этого я спрашиваю:
– Ты как?
– Улетно. – Она закрывает глаза.
Я же подхожу ближе и рассматриваю ее спину. Крови нет. Красные полосы, припухшие, под ними кое-где кровоподтеки, но кожа не рассечена, вообще. Как можно это сделать так таким… орудием? Впрочем, спрашивать об этом Ди не вариант. Она в трансе. Я видела ее всякой, но такой впервые.
Когда мы идем к такси, ее шатает, она вообще не возражает по поводу того, что машину придется оставить здесь на стоянке. И, стоит нам сесть в уютный кондиционированный бизнес-салон, засыпает. У нас в городе вообще-то нет бизнес-такси. Есть одна контора, у нее три машины, три водителя, их телефон на всякий случай у меня стоит на быстром наборе.
Можно
В телеге обнаруживается куча сообщений от Марата, но у меня сейчас нет ни сил, ни желания с ним общаться. Так же, как с Никитой, который видит висящую на мне Ди и… даже не охреневает.
– Возвращаю в целости и сохранности, – сообщаю я. – И если будет падать, не клади на спину.
Он мрачно кивает.
– Пф-ф-ф, – это выдает Ди, я же быстро прощаюсь и возвращаюсь в машину. Что она нашла в Мелехове – вопрос столетия. Он не из нашей лиги, обычный средний парень, даже внешка простецкая, белобрысый, с серыми глазами. Да, я могу понять, что ей хотелось позлить отца, но не настолько же. Я просто не представляю, как можно с ним после всех ее мужиков… после таких, как Роб. Хотя вот это уже совершенно точно не мое дело.
Оказавшись на заднем сиденье машины, я пишу Робу: «Ди дома. С ней все хорошо».
Он предсказуемо не отвечает.
Глава 7
В моей голове слишком много мыслей о той, кого там быть не должно. Диана Астахова – точная копия отца, у нее в глазах читается: «К своей цели по головам». Но почему-то сейчас именно моя голова ей забита, а на губах ощущается вкус ее губ. Я не могу дать этому определения, потому что в моей жизни хватает секса, женщин… да абсолютно всего хватает. Эта маленькая засранка в ней абсолютно точно лишняя, и это злит, раздражает еще сильнее. Потому что таких, как она, я ненавижу. Получающих все с рождения, воспринимающих как должное, еще и считающих, что ей все должны, только потому что она – Астахова.
Но Астахова у меня в голове, это факт. Этого не отменить. Возможно, потому что на краю сознания я сравниваю ее с Кирой.
Это смешно. Это было бы смешно, если бы не было так, мать его, больно.
Но это факт.
– Андрей Николаевич? Я могу идти? – Ко мне заглядывает Олеся.
Олеся – отражение Киры. Внешне. По характеру она совсем другая, Кира никогда не спрашивала «можно?» Она просто брала и делала, и в этом Астахова тоже безумно на нее похожа.
– Я бы спросил, почему ты еще здесь, если твой рабочий день закончился несколько часов назад?
– Вы просили доделать документы…
– Это можно доделать утром, – я смотрю ей в глаза. – Там не было ничего срочного.
– Мне так проще. Утром будут новые задачи.
Как две сестры могли получиться такими разными? Такими разными и в то же время такими похожими.
– Хорошо. Иди.
– До завтра, Андрей Николаевич.
– До завтра.
За окном – сгустившиеся осенние сумерки. Осень в этом году полосатая, то холод и заморозки, то резкое потепление, как сегодня. А вот дождей, как ни странно, нет. В ту последнюю с Кирой осень дожди шли каждый день. Она могла весь день проваляться в кровати, выкуривая сигарету за сигаретой, обложившись чипсами, мороженым, поставив рядом бутылку вина и бокал и рыдая над какими-то сопливыми сериалами на стримингах.