Плохие девочки попадают в Рай

Индиви Марина

Цинизму собственных мыслей я уже давно перестал удивляться: когда твоя жизнь насквозь пропитана игрой на публику, он начинает сочиться сквозь поры. Можно сказать, я им отравлен и закалён.

Я прошёл в кабинет, открыл макбук и откинулся на спинку кресла. «Легко в этом Мире быть сильным», – сказал Чехов. Чехов жил в другое время, был романтиком и идеалистом. В реальности гораздо проще быть таким, как все – серостью, довольствоваться тем, что в толпе тебя не отличат от других из-за торопливой походки, сутулой спины и абсолютной бесцветности. Здесь грани между обязанностями и правами стёрты, и ты спокойно можешь позволить себе

быть таким, каким душа требует, прожить всю жизнь в двухкомнатной квартире с евроремонтом и быть по-своему счастливым. Можно, конечно, пропить двухкомнатную квартиру и начать бомжевать, сославшись на то, что не прыгнуть тебе выше начальника отдела «лёгонькой промышленности» – но это уже особенности человеческой никчемности. Крайности существовали всегда и везде.

Я погрузился в работу и даже не заметил, как в кабинет зашла Ирина.

– Ты к Серёже заглядывал?

– Не думаю, что парню жизненно необходим мой поцелуй на ночь.

– Андрей, он ещё ребёнок. Ему необходим ты.

– Да, – согласился я, продолжая просматривать отчеты аналитиков.

– Да – и что дальше? В те редкие моменты, когда вы с ним общаетесь, у меня создаётся ощущение, что ты пытаешься говорить с ним на равных. Ему пять лет. Немного не твой уровень.

Я оторвался от монитора и взглянул на жену.

– Предлагаешь мне смотреть на него глазами, полными восхищения и целовать на ночь? Знаешь, кто обычно вырастает из таких мальчишек?

– Счастливые люди. Понимающие, что они нужны родителям.

– Ириш, как ты до своих лет дожила с такими представлениями о жизни?

Она фыркнула.

– Это безнадёжно.

– Я безнадёжен.

– Не без этого. Дети растут очень быстро, Андрей.

– Я о том же.

Разговор закончен, больше мы к нему не вернёмся. За что ещё люблю свою жену, она никогда дважды не заводит обсуждение одной и той же темы.

– Тебя не ждать?

Я покачал головой, возвращаясь к работе.

Завтра у меня рабочий день, а у кого-то суббота. Как им там живётся, с двумя полноценными выходными в неделю?

Через несколько минут свернул отчет и подключил VPN для международной корпоративной сети. До завтра надо было еще дополнительно изучить аналитический отчёт консалтинговой компании в Лондоне, с которой мы сотрудничаем.

Некстати перед глазами родился образ девчонки, дочери Астахова, которая шагнула ко мне пьяная в хлам. Ее так вело, что она чудом держалась на ногах, а еще она укурилась. Ненавижу женщин в таком состоянии, особенно ненавижу, когда они в таком состоянии начинают липнуть, но с ней все получилось иначе. Остро. Ярко. Ни на что не похоже. Словно все мои принципы хрустнули, как скорлупа фарфора под армейскими сапогами. Полетели ко всем чертям, стоило разгоряченному телу прильнуть ко мне, а мягким губам с характерным сладковатым привкусом накрыть мои.

Аромат кофе распространился по кабинету, когда Ирина прошла к моему столу. Передо мной возникли блюдце и чашка со свежесваренным кофе.

Счастье есть.

Она поставила их на стол, рядом положила сигареты.

– Больше не теряй.

– Ты чудо, – сообщил я, не отрываясь от монитора.

– Должен будешь.

– Натурой возьмёшь?

Ирина хмыкнула и рассмеялась.

– Пока твоей натуры дождёшься, состаришься.

– Всё настолько плохо?

– Не засиживайся.

Она вышла, а я взял чашку и сделал пару глотков.

Кофе Ирина готовит

потрясающе.

Впрочем, не она одна.

Диана

Я валяюсь на кровати в спальне, свет включен – по крайней мере, я это точно помню, но в глазах всё равно темно. Из темноты периодически выплывает лицо Никиты – взволнованное и рассерженное одновременно.

– Доигралась?! – Его голос доносится откуда-то издалека – как голос сантехника, запертого приколистами в канализации. Если бы мне не было настолько хреново, я бы смеялась. Хорошо хоть проблевалась в ванной, пока душ принимала – до этого вкупе со всем имеющимся в наличии сейчас симптомами ещё и тошнило. В настоящий момент только на глаза давит, в голове всё плывёт – да-да, именно так, а не наоборот, и в темноту уволакивает. А ещё дышать нечем.

– Диана! – Он шлепает меня по щеке – не больно, но достаточно ощутимо.

– Отвали… – говорю я заплетающимся языком, – мне… и так хреново.

– Я тебе отвалю… Я тебе сейчас так отвалю, что мало не покажется! – В голосе его слышатся металлические нотки, но мне уже плевать. – Сейчас вызову скорую. Это ты на всю жизнь запомнишь, даже не сомневайся.

Эти слова возымели на остатки моего сознательного сомнительный эффект, но после них я даже попыталась подняться.

– Я т-те вызову…

– Лежать! – Его руки надавили на мои плечи, возвращая в исходное положение. – Вряд ли тебе это о чём-то скажет, но давление сто на пятьдесят – не лучший способ закончить вечер. Или начать утро?..

Я сдавленно пискнула, выражая протест, когда он направился к окну.

– У тебя голова мокрая. Простудишься ещё.

– Не… закрывай… – кажется, это были мои последние слова перед тем, как я отключилась. Того, как он заворачивал меня в одеяло и ложился рядом, я уже не помнила.

Зато просыпаться было чудесно. С похмелья у меня голова не болит. Состояние такое, как будто внутренности взбивали миксером под анестезией, плюс помойка во рту и абсолютное нежелание признавать себя существом из этого мира. Но самое мерзкое проявление этого состояния – сушняк!

Не открывая глаз, я похлопала рукой по одеялу и обнаружил отсутствие Никиты. На работу, значит, ушёл… Облегчение было недолгим и прервалось, когда я услышала, как в кухне что-то звякнуло. Твою м-м-мать, сегодня ж суббота!

Словно в подтверждение моей последней донельзя ёмкой мысли послышались шаги, дверь открылась и на пороге нарисовался мой бойфренд. У него что, встроенные на моё пробуждение локаторы?!

Он просто стоит и смотрит – ну вот откуда в нём это, а? Умудряется заставить меня почувствовать себя ещё гораздо более мерзопакостно, чем есть на самом деле. Может, по его понятиям это и правильно, но хрена с два мне это приятно.

– Что вылупился? – угрюмо говорю я, натягивая одеяло до подбородка. – Паршиво выгляжу, знаю.

– Ты в курсе, что тебе нельзя так пить?

– Скажешь сейчас, что я девочка, я восстану и съем твой мозг. Мне было паршиво, я надралась, накурилась и проблевалась. Круговорот дерьма в природе.

– Легче стало?

– Стало, – я абсолютно в этом не уверена, но отвечаю быстро, без малейших колебаний. С Никитой только так – или вопросами замучает – как в том армянском мультике про зайца, из которого тулуп вышел и пошёл в другую сторону. Мама его обожала.