Плохие парни по ваши души. Книга 2
Шрифт:
— Тебе что-нибудь известно о том месте? — нетерпеливо спрашиваю я, присаживаясь рядом.
— Двери этой тюрьмы никогда не должны открыться, — непоколебимо изрекает мальчик. — Тот, кто привел тебя сюда, готов на все, чтобы добиться своей цели. Намерения Миднайта ужасны, но я не чувствую в нем зла. То, что скрыто в Тардесе, очень важно для него. Оно необходимо ему. Лишь получив это, Миднайт обретет покой.
Я качаю головой.
— Меня мало заботят его проблемы. Но мне не нравится, что во всем этом замешана я, — поджав губы, я замолкаю, потому что не уверена, стоит ли продолжать. Но, выдохнув
Нервно усмехнувшись, я отворачиваюсь от Ешэ. Было бы неплохо утопиться в бассейне прямо сейчас.
— Лишь нам решать, каким путем идти дальше, — мальчик флегматичен к тому, что я не отношусь к нему со всей серьезностью. — Ты можешь выбрать неверно, но помни: на тебя возляжет ответственность за сделанный выбор.
— Что ты имеешь в виду? — я чувствую себя слегка оскорблено.
— Мне нужно подготовиться к ритуалу, Анна, если ты еще не передумала убирать метку?
— Эй, не игнорируй меня, — я прихожу в возмущение.
— Все ответы находятся в будущем, — невозмутимо информирует Ешэ. — Оно недосягаемо для меня. Я всего лишь человек.
Я буравлю его сощуренным взглядом.
— Так ты по-прежнему желаешь избавиться от метки? — мальчик возвращается к своему вопросу.
Да, да, конечно же, да.
Я киваю головой в полной решительности.
— Я люблю свою дерьмовую жизнь, знаешь ли, — пытаюсь разбавить наш глубоко серьезный разговор толикой самоиронии.
А потом прикрываю рот рукой, осознав, что сказала нехорошее слово.
— Извини, — засмеявшись, говорю я.
Ешэ отмахивается, но я замечаю, что его улыбка становится более широкой и искренней.
— Все в порядке.
Когда мальчик поднимается на ноги, мне приходится завести голову назад, чтобы не прерывать с ним зрительный контакт. Уважительно поклонившись мне, Ешэ изрекает:
— Я по-настоящему горд твоей храбростью, Анна.
Его руки сложены, как для молитвы, и это очаровывает взор.
После этого Ешэ выпрямляется и торопится покинуть меня, оставляя наедине со своими раздумьями.
В душе селится легкий осадок грусти и беспокойства.
Страшно ли мне? Да, черт возьми. Дико, и иногда это чувство сложно удержать в узде. Но я изо всех сил пытаюсь не терять себя. Не попробовав исправить паршивое положение дел, я продолжу вязнуть в гиблом болоте, у которого нет дна. Воздуха уже едва хватает. Я почти ощущаю на кончике языка вкус трясины.
Я позволяю себе еще немного побродить по большим, широким помещениям, обставленным, как музейные залы. Возвратившись в комнату после самостоятельной экскурсии, я наблюдаю Миднайта в компании наполовину опустошенного графина с... кажется, это вино, но я не уверена. Я так же отмечаю другую одежду на нем — брюки на пару тонов светлее, что были до этого, и пуловер цвета слоновой кости с подвернутыми рукавами, открывающими вид на выступающие вены на сильных руках.
Кажется, ему снова
— Присоединяйся, — великодушно приглашает Миднайт, указывая на кресло напротив своего у невысокого, деревянного столика с искусной резьбой.
Я кладу руку на лоб, мотая головой.
— Ты можешь менять свое настроение не с такой головокружительной скоростью? Я скоро свихнусь с тобой.
Он одаривает меня ослепительной улыбкой.
— Я привык, что женщины сходят по мне с ума.
— Как самонадеянно...
— Прими мое предложение, пока я не передумал.
— Так передумай скорее.
— Ауч. Твоя грубость дико заводит.
Я продолжаю стоять на месте, сделав вид, что не слышала его последних слов, и скрещиваю руки на груди.
— Мы не друзья, чтобы пить вместе.
— Ты права, — смеясь, Миднайт отпивает из бокала светло-коричневую жидкость и поднимается с кресла. — Но кто мы друг другу?
Я не замечаю, с какой быстротой он оказывается всего в полушаге от меня. Точнее я загипнотизирована его плавной, грациозной походкой. От неожиданности поперхнувшись воздухом, я отступаю назад до тех пор, пока не упираюсь спиной в стену. Спрятав руки в карманах брюк, Миднайт сокращает образовавшееся между нами расстояние и, слегка наклонив голову вперед, вкрадчиво и с задором смотрит на меня. Но больше всего меня изумляет то, какие чувства пробуждаются внутри оттого, что наши лица разделяют ничтожнейшие сантиметры. Слишком мало для того, чтобы свободно дышать полной грудью, но много для поцелуя...
Я только что подумала о поцелуе? О нет, нет, нет. Не может быть.
Каждый раз, когда Миднайт находится ко мне ближе, чем на три фута, мою голову посещают эти ужасающие мысли о поцелуе с ним!
— Анна, — он смакует мое имя, проведя языком по своей нижней губе.
Я хочу быть агрессивной и ответить так, как отвечаю всегда на его провокации.
— Дистанция, — произношу я, вжимаясь затылком в стену. — Держи... дистанцию.
— Какие-то проблемы? — густые, красиво выгнутые брови Миднайта чуть-чуть приподнимаются в издевательской манере.
О да, очень сексуальные, вишневые проблемы в виде его полураскрытых губ.
Он достает правую руку из кармана и прикладывает ладонь к стене у моего лица. Обретя опору, Миднайт подается вперед и теперь так близко, что я чувствую его горячее, мятное дыхание на своей шее.
Чтоб мне провалиться. Сейчас же.
— Как только я получу от тебя то, что хочу, мы навсегда распрощаемся, — приглушенно говорит блондин, невесомо касаясь губами моей скулы. — С нетерпением жду этого. Ты доставляешь слишком много хлопот. Это ты заставляешь мою голову идти кругом.
Я едва понимаю, о чем идет речь, способность ясно мыслить постепенно растворяется в отравляющем дурмане. Я прикусываю губу, чтобы сдержать стон, который рвется наружу. Я впиваюсь ногтями в деревянную отделку стены, желая стать с ней единым целым.
Сжигающее пламя разливается по телу, бесконечные взрывы неутолимого желания причиняют сладкую, мучительную боль внизу живота. Я чувствую себя так, словно заживо варюсь в котле, наполненным лавой, но не могу сгореть.
— Анна, — медленно протягивает Миднайт, немного отстранившись.