Плохие слова
Шрифт:
Телегина вытянула губы трубочкой и отхлебнула.
Горячо.
Отломила половину плюшки и нашла внутри мелких рыжих муравьев. Телегина выбросила плюшку в мусорное ведро и еще больше расстроилась.
Луна влезла прямо в окно, и Телегиной снова отчаянно захотелось выть. Или дело совсем не в луне? Нужно хоть что-то сделать. Если даже плюшка испортилась…
Телегина осторожно завыла. Вышло неубедительно. Телегина выключила свет и попробовала снова. В мутно-желтой темноте получилось лучше.
— У-у-у-у-у! —
Выть отчего-то оказалось приятно.
— У-у-у-у-у!!!
Голос набрал силу, горло напряглось.
Телегина решила выйти на балкон, чтобы быть к луне ближе.
— У-у-у-у-у!!!
Телегина почувствовала веселый азарт.
Компания подростков на скамейке притихла и задрала головы.
На миг Телегиной показалось, что она может раскинуть руки и, как Маргарита, полететь по лунному свету, но попробовать не решилась.
— Что там у вас происходит? — послышался голос снизу, испуганный и сердитый одновременно.
Телегина набрала полную грудь воздуха и ответила:
— У-у-у-у-у-а-а-а-а!!!
Луна, казалось, подмигнула Телегиной.
Появились люди в темных окнах напротив. Залаяла собака. Телегина свирепо орала, сбрасывая с себя невидимую шелуху личных и общественных неудач.
— Да что же это такое, господи, — послышалось совсем рядом.
— У-у-о-о-о-о! — переменила тональность Телегина и услышала, как торопливо хлопает балконная дверь.
Телегина перевела дух. В прихожей тренькнул звонок. Телегина осторожно приблизилась и заглянула в глазок.
На площадке стоял сосед из квартиры напротив в вытянутой на пузе голубой майке и спортивных штанах с отвисшими коленками. Овчарка его вечно носится без намордника.
Телегина мрачно ухмыльнулась и завыла прямо в дверь, мстительно наблюдая, как сосед, теряя тапочки, шарахнулся к себе.
Зазвонил телефон, Телегина откашлялась и взяла трубку.
— Клавдия Петровна? — сказал голос в трубке. — У вас все в порядке? Звуки какие-то.
Телегина не удержалась от короткого смешка.
Пожаловала тетя Валя со второго этажа. Целыми днями сидит на своем балконе, комментирует все, что происходит во дворе. Не дай бог хлопнуть при ней входной дверью.
Телегина зловеще и протяжно завыла в трубку.
Короткие гудки не заставили себя ждать.
Враги ретировались, и Телегина победоносно выступила на балкон. Подростки приветствовали ее радостными криками. Еще несколько человек остановились у подъезда, перешептываясь и показывая вверх пальцами.
Телегина почувствовала облегчение и на этот раз завыла легко, без злости. Тоски и отчаяния больше не было в ее голосе. Не было и ненависти к людям, волею судьбы окружавшим Телегину в этом мире. Осталась только светлая,
Телегина грустно выла о большой прекрасной луне, о своем одиночестве и о досадном несовершенстве мира.
Луна тем временем наполовину скрылась за синей ночной тучей, но Телегиной она больше была не нужна.
Зрители не расходились, в окнах напротив появлялись новые люди.
И Телегиной захотелось выть для них всю ночь напролет. Она догадывалась, что людям внизу это зачем-то нужно. Краем сознания она понимала, что скоро появится милиция, но в дом она их не пустит. Железную дверь сломать нелегко, а лезть через балкон обычный городской патруль не станет. Спецподразделения же к Телегиной скорее всего не поедут.
— У-а-а-а-а-у-у-у!..
Радуга
Немолодой, но неизменно многообещающий художник Гриша Капитанов метался по перрону Казанского вокзала рядом с внушительный стопой своих картин.
— Не знаю, Серега, просто не знаю, что делать, — в полной растерянности повторял Гриша. — Это какое-то чистое западло: в поезде Москва-Барнаул нет багажного вагона! Можешь такое представить?
Нагруженные ручной кладью пассажиры обходили Гришу со всех сторон, бросая на сложенную кучей живопись любопытно-сердитые взгляды.
Гришин собеседник сделал движение рукой, означающее «так ведь кругом бардак, чего ты хотел».
— Эта овца согласилась взять в служебное купе две пачки, — продолжал Гриша. — Требует пятьсот рублей. Сука. Придется отдать, а что делать? Одну пачку я заберу в свое купе, распихаю как-нибудь по полкам, если пассажиры не убьют. Остальное, Серег, я просто не знаю.
Сергей мрачно молчал. Все ясно.
— Слушай, — проникновенно заглядывая в глаза, сказал Гриша. — Я знаю, что я тебя страшно напряг. Я знаю, что Татьяна на меня теперь в обиде навсегда. Но ты же видишь, я в совершенно безвыходной ситуации. Серега, как друга тебя прошу! Практически на коленях умоляю! Оставь пока остальное у себя! Это ненадолго, клянусь!
— Ничего себе, остальное! — хмыкнул Сергей. — Связок пять остается. И куда мне их? Ты сам видел, как мы живем. Я журнальный столик уже десять лет не могу купить, поставить некуда!
— Сергей, ну… ну, не бросать же мне их здесь?! Спасай!
— Разве что в гараж их?
— Во! Давай в гараж! На неделю максимум. Я что-нибудь придумаю!
— Так и в гараж некуда. У меня не «Запорожец». «Газель» как раз весь гараж и занимает.
— Серега, я тебя прошу!
— Если только связки распотрошить и поставить вдоль стен, на полки.