Плохие слова
Шрифт:
— Ой, Егорка, какой ты молодец! — ахнула Вика Плюшкина.
— И что нам это дает? — обеспокоился Эдик Каспарян.
— Прошу не перебивать, я говорю сотрудникам прощальную речь. Так вот, дорогие мои! Я верю, что это еще не конец. Я надеюсь, что трудные времена мы тоже переживем вместе. Мы стали одной семьей в дни успеха, и вы должны сохранить эту семью в час испытаний.
«Соловьем свистит, — уважительно отметил Леня Голубев. — Вот тебе и тихоня! Папашины выступления небось вспомнил. Тоже мастер нести всякую
— Те ребята, которых вы выбрали командовать профсоюзом, прекрасно справлялись со своей работой, — продолжал Егор Анисов. — Мы напрасно не прислушались ко многим их советам. Они всегда отстаивали ваши интересы. Каждый шаг в жизни рабочего человека был им небезразличен. Они позаботились даже о кондиционерах в туалетах и удобных курилках. Они думали даже о ваших пепельницах. О пепельницах! Можете это себе представить?
«Он ведь к чему-то клонит, — сообразил Юра Шерингарц. — Ну-ка, ну-ка…»
— Но теперь в своей слепой, почти отцовской любви к вам они готовы потащить компанию на дно, как «Титаник». До отказа набитый вами, дорогие друзья! Вашими, как они любят говорить, изломанными судьбами.
«Вот это финт! — ахнул про себя Эдик. — В обход, тихой сапой. Откачивать, кажется, не придется!»
— Погоди, Егорка! — вмешался Леня Голубев. — Кому ты, собственно, этот свой спич толкаешь?
— Как это кому? — быстро, чтобы не дать сбить Егора, ответил Шерингарц. — Людям, о судьбе которых вы денно и нощно п-печетесь. Биллу вашему, Тому! Они нам теперь тоже к-как родные стали!
Оля Ситникова зло рассмеялась. Американец кисло усмехнулся.
— Да, друзья мои! В случае принятия их предложений через полгода компания станет банкротом и руководить ею придут совсем другие люди. Люди, которые о вас ничего не знают и которым вы будете совершенно безразличны. И ты, Том, и ты, Саманта, и вы, Билл и Джон. Поэтому перед своим уходом я вас прошу, я очень прошу об одном. Постарайтесь убедить ваших лидеров, ваших преданных защитников, продолжить переговоры с обновленной администрацией и вместе спасти компанию.
Егор прерывисто вздохнул.
— У меня все… Благодарю за внимание.
Доктор Ковальски сделал пометку в блокноте.
— Ну? — оживился банкир Слива. — Что скажете, народные заступники? Как вы теперь своим избирателям будете в глаза смотреть?
Доктор Ковальски поднял руку:
— Два маленькие замечания. Первый. Этот уважаемый господин только что покинул совет директоров. Его мотивация понятна. Будет логично, если он выйдет из зала переговоров.
Егор часто захлопал глазами.
— Ничего, Егорка! — успокоил его Юра Шерингарц. — Все нормально. Ты все сделал отлично. Д-дальше мы справимся.
— Подождите, пожалуйста, ваши коллеги в коридоре, — сказал американец.
— С-сука! — прошипел Эдик.
На Егора было жалко смотреть. Уверенность, которую
— На первом этаже работает буфет, — смущенно подсказал Грибов.
— Правильно, дуй в буфет! — сказал Леня Голубев. — Да водки там врежь. Если тебе продадут, гы-гы… А мы тебя после этой катавасии найдем.
Багровый Егор собрал портфель и потащился к двери, выронив по пути носовой платок.
«Почему я должна смотреть на эти издевательства? — мучилась Вика Плюшкина. — Может быть, тоже уйти, прямо сейчас? Нет, тогда я, наверное, подведу ребят…»
— И второй замечание. У вас осталось не очень много времени, а соглашение все еще далеко. Признаю, что смотреть на все происходящее было весьма любопытно. И даже поучительно. Но пока результат нет. В России приходится постоянно напоминать, что переговоры есть не только театр, но и вычислительный центр. А метод переговоров — сотрудничество, а не соперничество.
— Как же ты меня достал! — простонал банкир Слива.
— Вам, видимо, требуются дополнительные консультации. Вы можете разойтись в классы. Но имейте в виду лимит времени.
— Слушайте, братва! Надо что-то решать прямо здесь и прямо сейчас! Расходиться по углам и сходиться обратно реально нет времени.
— Это верно.
— С-согласитесь, что только наш план спасает компанию.
— Ага, и тогда вы поедете в Америку, а мы останемся тут с голым хреном.
— А ты, значит, хочешь, чтобы вообще никто не поехал? Не уважаю.
— Лично мне уже все равно, кто туда поедет, а кто нет! В такое дерьмо я за всю жизнь ни разу не вляпывалась!
— Я тоже. Хотя где-где, а вокруг подиума дерьма хватает, поверьте мне.
— Оленька, ты, на всякий случай, меня прости. Я подумал: на войне как на войне. Хотя, конечно, виноват, готов искупить.
— Про это, милый друг, мы с тобой после перетрем. Искупить придется.
— Вот только уголовщины не надо, ладно?
— Ты чё? Какая уголовщина? Просто маленький, но серьезный разговор двух взрослых людей.
— Мужики, мужики! Не отвлекайтесь!
— Никто и не отвлекается. Работаем. Только теперь давайте конкретику. Надо же ваших Томов и Джерри от голодной смерти спасать. Придумали, блин, страдальцев на наши головы!
— Направлений два: модернизация и социальная политика.
— Ага. И рыбку съесть, и в кресло сесть. Придется выбирать что-то одно.
— Притом что источники внешнего финансирования почти на нуле. А репутация компании уже сейчас серьезно подмочена.
— Стоп! Д-давайте сделаем вот что. В-выпустим дополнительную эмиссию акций. Большую, миллионов, скажем, на д-двадцать пять, и распространим ее с-среди сотрудников. Вот тебе и финансирование, и объединяющий элемент кадровой политики!