Плохие слова
Шрифт:
Мила всегда любила луковые колечки и подошла к ним поближе.
— Хотите каталог? — раздался вежливый голос прямо над ухом.
Мила вздрогнула и обернулась.
Сутуловатый молодой человек в тяжелых квадратных очках протягивал ей глянцевый журнал.
— Нет, спасибо.
— Зашли просто так? Не выносите запах роз?
Мила внимательно посмотрела на собеседника.
Глаза за очками терялись и плавали.
— Не выношу.
Признаться в этом было довольно смело. Гораздо более смело, чем отказаться
— И любите луковые колечки?
Мила кивнула.
— Держу пари, что вы ходите по хвойным тропинкам. Почти исключительно по хвойным. Изредка по кипарисовым, лавандовым или жасминовым. А сюда вас привели чрезвычайные обстоятельства. Я угадал?
Мила попыталась разглядеть глаза сквозь очки, но мужчина был обходителен и непроницаем.
— Меня зовут Оскар. Я тоже не люблю запах роз. В музее есть задняя дверь на маленькую тропинку почти совсем без запаха. Только слабый аромат арбуза.
— Без запаха? — недоверчиво произнесла Мила. — Разве так бывает?
— Бывает, — Оскар неожиданно заискивающе улыбнулся и взял Милу под локоть. — Пойдемте, я вас провожу. Кстати, почему вы босая? Испачкались?
— Послушайте, вы, кажется, провидец.
— Нет, просто у вас на ногах грязь. А нынешние туфли сразу разваливаются от грязи.
Мила вспомнила вылитое ей на ноги ведро грязной воды, кружочек колбасы на щеке, отвратительные лица продавцов, и содрогнулась.
— Что-то произошло, я так и знал.
— Да, произошло… неприятность в магазине. А потом я столкнулась со старухой без лица, — сказала Мила и едва не хлопнула себя ладонью по губам.
— Неужели?! — воскликнул Оскар. — Эти симпатяги еще встречаются? В жизни не видел ни одной!
Они между тем покинули просторный зал музея и шли, пригибая головы, сквозь вереницу низких чуланов.
— Вам повезло. А у меня эта — уже четвертая, но каждый раз я оставалась живой, как-то обходилось. Мне удалось почти не заглядывать под их ужасные капюшоны. Хотя… все время была мысль.
— Вы сильная! Но что же, что же там, под капюшоном? — с нетерпением спросил Оскар, отодвигая несколько пожелтевших от времени плакатов.
— Не спрашивайте. Зачем вам? Кстати, куда вы меня ведете? Это и есть ваш задний ход?
— Да. Я прячу его от остальных. Тропинка почти без запаха — это, знаете ли, большая редкость в наши дни.
— Значит, вы делаете мне честь?
Оскар улыбнулся:
— Ничуть. Просто у вас было такое отчаяние на лице от розового запаха, что я сразу понял — вы меня не выдадите. Всегда хочется поделиться чудом. Вот мы и пришли.
Оскар распахнул маленькую черную дверь, и Мила, пригибаясь и щурясь от неожиданно яркого дневного света, оказалась на безлюдной дорожке. Запаха действительно почти не было, только
— Что скажете? — Оскар наслаждался произведенным впечатлением.
Мила осторожно вдыхала воздух, стараясь получше пережить новое для себя ощущение.
— Божественно. Я не верила до последней минуты.
Оскар помолчал, затем легонько направил Милу вдоль дорожки.
— Почему здесь совсем нет людей? — спохватилась Мила.
Действительно, полное безлюдье было едва ли не более странным, чем отсутствие запаха.
— Это очень старая, заброшенная тропинка. Одним концом она упирается в… сами знаете куда, — Оскар понизил голос и оглянулся. — А другим — в городскую свалку.
Мила вздрогнула. Ее удивило не то, что Оскар оглядывается в совершенно пустом месте, а то, что он вообще говорит с ней о таких вещах. Она почувствовала к нему прилив доверия и в то же время не знала, что сказать.
— Значит, мы идем к свалке? — спросила она, когда молчание стало тягостным.
— Да. Я часто хожу здесь. Не каждый день, чтобы не вызвать подозрений, но часто. Ничего не могу с собой поделать.
— Вам не страшно?
— Совсем нет. О свалке говорят много глупостей, но все это неправда. А еще я вам признаюсь… простите, это ничего, что я докучаю вам своими откровениями?
— Что вы! — запротестовала Мила. — Совсем наоборот, мне с вами очень интересно!
— Просто, увидев, как вы задыхаетесь в дверях музея от отвратительного пошлого запаха, я почувствовал к вам симпатию. И сейчас, когда вы закрыли глаза, вдыхая этот чудесный воздух, я окончательно понял, что вы мне… очень близки.
Оскар сбился и покраснел.
— Вы хотели что-то рассказать, — пришла ему на помощь Мила.
— Ах да, — благодарно подхватил Оскар. — Так вот — я люблю гулять по свалке ночью.
Мила невольно отодвинулась. Сумасшедший?
— Нет-нет, со мной все в порядке, — заторопился Оскар и сделал движение, словно хотел схватить Милу за руку, но в последний момент не решился. — Не беспокойтесь. Это очень интересно и совершенно безопасно. И самое главное — там попадаются удивительные запахи, даже смеси запахов. А иногда мне кажется, что я чувствую старые запахи. Вы понимаете меня?
— Старые запахи? Те, которые были до Классификации?
— Да. Мне так кажется. По крайней мере, иногда попадаются абсолютно ни на что не похожие.
Ошеломленная Мила молчала. Старые запахи? Невероятно, но эта мысль тихонько скребла ее с самого начала на чудесной тропинке и теперь вырвалась наружу.
— Вы знаете, — робко сказала она, — я думаю, что этот запах не совсем похож на запах арбуза.
— Мне тоже иногда так кажется. Но тогда что же это?
— Вы, наверное, будете смеяться, но я почему-то назвала его для себя «запах прелых листьев».