Плохие слова
Шрифт:
Крысин опасливо заглянул в холодильник, нагнулся внутрь.
— Бля-а-а-а… — послышалось из холодильника.
— То-то и оно!
Крысин побелел.
Петухов пододвинул к нему табуретку.
— Выпить, выпить, срочно выпить, — скороговоркой выдохнул Крысин. — Тащи пузырь! В прихожей на тумбочке.
Петухов принес водку и налил два полных стакана.
— Ну, давай, — потянулся было к нему стаканом Крысин, но спохватился и выпил так. Петухов тоже выпил и понюхал кусочек черного хлеба.
— Под
Петухов пожал плечами. Под такое дело вообще неизвестно, что надо делать.
— Погоди, Толя. — Крысин постепенно вернул себе нормальный цвет лица. — Так я не пойму — кто это там?
— Это ты, Валера, сам видел.
— Думай, что говоришь. Я вот. — Крысин хлопнул по пузу. — А моя голова — вот, на месте. — Крысин несколько раз с силой треснул себя ладонью по лбу.
Петухов пожал плечами.
— И кого ты у себя в холодильнике держишь, меня не волнует. — Выпив, Крысин снова стал агрессивным. — Звони ментам и сам с ними разбирайся. Я тут ни при чем.
— Как это «ни при чем»? Как минимум, свидетелем по делу пойдешь. Или соучастником. Пили-то вместе. А скорее всего даже потерпевшим. Голова ведь твоя! Поди еще раз посмотри.
Крысин поднялся с табуретки и сунулся в холодильник.
— Моя, — подавленно согласился он. — Наливай…
Крысин и Петухов выпили еще.
— Кстати, — спросил Крысин, — а где тело?
— Какое тело?
— Ее тело — Крысин тыкнул пальцем себе за спину. — Вернее, его. Головы, знаешь, не на грядках растут!
— Н-не знаю, — промямлил Петухов.
Мысли о том, что у этой головы могло быть тело, у него до сих пор не возникало.
— А ты смотрел? Ну, в шкафу, под кроватью.
— Нет…
— Так хули мы расселись?! — Крысин вскочил. — Давай пошарим, может, еще чего найдем!
Петухов с дрожью распахнул шкаф и задвигал туда-сюда вешалки с одеждой. Крысин встал на табуретку и заглянул на антресоли.
По очереди были обследованы балкон, ванная, туалет и разные укромные места в небогато обставленной петуховской квартире.
Тела нигде не было.
— Ни фига нету, — с плохо скрытым разочарованием сказал Крысин. — А в морозилке? В морозилке смотрел?
— Зачем? Не влезет же.
— Целиком не влезет, а, скажем, кисть или там внутренний орган какой-нибудь — вполне.
Петухов, собравшись с духом, рванул на себя дверцу морозилки.
— Ну? — сунул нос Крысин.
— Пусто.
— Факт, пусто. Толян, ты скажи мне одну главную вещь. — Крысин многозначительно насупился. — Это точно не ты?
— Валера, я тебе клянусь! Я встал, хотел выпить рассола…
— А сколько времени было? — перебил его Крысин.
— Да часов шесть, что ли, или семь, не важно.
— Теперь все важно, —
На этот раз Крысин все-таки чокнулся и невпопад сказал:
— За все хорошее!
Петухов кивнул.
— Ты бы закусить достал, — сказал, проглотив водку, Крысин, но тут же осекся.
Петухов истерично хохотнул.
— Лучше хлебушка пожуй.
Крысин захлопал себя по карманам и вытащил сигареты. Руки его дрожали.
— Слушай, Валера, — спросил Петухов. — А тебя в детстве с каким-нибудь близнецом не разлучали?
— Нет, — буркнул, выпуская струю дыма, Крысин. — Ни с кем меня не разлучали.
На несколько минут повисло молчание.
— А ведь в этом есть своя метафизика! — вдруг оживился Крысин.
— Валера, про метафизику лучше не надо, — поморщился Петухов. — Про метафизику ты вчера полвечера трындел. Вот и дотрынделся.
— Нет, я все понимаю. Но чтобы вот так, взять и найти в холодильнике голову… — продолжал Крысин. — Кстати, как она там?
Крысин снова заглянул в холодильник.
— Лежит, сука, — удовлетворенно прокомментировал он. К своей охлажденной голове Крысин относился без всякого почтения.
— Возьми ее себе, — предложил Петухов, — заспиртуй в банке и приклей табличку: «Мое второе «я».
— Хе! Это хорошо, Толя, что ты шутишь. Это признак устойчивой психики. Я уже подумал, а не сошли ли мы с тобой, грубо говоря, с ума?
— Я, собственно, затем тебя и позвал. Теперь выходит, что не сошли.
Крысин вскочил и прошелся по кухне.
— Прежде всего надо сделать главный выбор: будем мы про это дело колоться властям или потихоньку выкинем ее подальше?
— Не знаю… А тебе что, совсем ее не жалко? Твоя ведь голова. Вдруг мы ее выкинем, а с тобой потом что-нибудь случится?
— Да, во всем этом есть своя мистика, — задумчиво сказал Крысин. — Ладно, без стакана здесь точно не разберешься. Давай!
После очередного стакана Крысин несколько минут пристально следил за перемещением по противоположной стене небольшого рыжего таракана.
— А ведь голова на блюде — это, Толян, настоящий библейский символ! Даже, не побоюсь этого слова, архетип, — сказал он. — А ты у нас, если вдуматься, царь Ирод.
— Сам ты Ирод! — вяло отмахнулся стихийный атеист Петухов.
— Не скажи! — энергично воскликнул Крысин.
Петухов вздохнул.
Когда Крысин начинал свое «не скажи», лучше было ему больше не наливать. Или же наоборот, поить ускоренно, чтобы побыстрее проскочить этап полемического задора и вступить в фазу вселенской любви, вербальной приметой которой была фраза: «Старик, ты — настоящий!» Но до этой стадии водки не хватит, а о том, чтобы куда-то идти, не было и речи.