Плохие слова
Шрифт:
— Лично я вижу в этом напоминание о нашей загубленной душе. Суровое, жестокое, может быть, даже последнее в жизни, но напоминание. Причем и тебе, и мне. Нам обоим. Об этом ты думал?
— Нет, — признался Петухов.
Опьянев, он начал снова смутно надеяться, что, если заснуть и проснуться, голова как-нибудь исчезнет из холодильника сама собой.
— А вот я — думаю. И знаешь, что я еще думаю?
— Что?
— До тех пор, пока мы не разгадаем эту загадку, нам вообще нельзя ее трогать.
— Вот уж хрен! — немедленно отозвался Петухов. — Если хочешь, бери ее себе и там разгадывай! Принц, бля, датский! Я в холодильнике продукты держу. А не разные левые бошки.
— Я тебе больше скажу, это печать избранности, — продолжал, не слушая Петухова, Крысин. — Знак свыше…
— Валера! — перебил его Петухов. — Можно я тебя об одной вещи попрошу? Можно?
— Ну.
— Открой холодильник.
— Зачем?
— Ну, открой, открой.
— Ну вот, открыл. И что дальше?
— Посмотри на нее еще раз. Видишь, она мертвая, отрезанная, она вся в крови. Видишь?
— Ну да.
— Еще разок посмотри. Это же убийство, Валера! А ты какую-то ахинею несешь. Посмотри, посмотри.
— Да, полная хрень, — успокоился Крысин. — А вот ты мне скажи, что, если бы это была не моя голова, а, скажем, твоя?
— Не-не. Голова, Валера, точно твоя.
— Ладно, моя. Но предположим. Так вот, ты бы тогда смог ее взять и выкинуть? Или, к примеру, в парке закопать? А?
Петухов наморщил лоб, пытаясь представить свою окровавленную голову в холодильнике.
«Хорошо все-таки, что голова не моя, а Валеркина, — мелькнула утешительная мысль, — ему, конечно, сейчас нелегко. Полный, можно сказать, диссонанс».
— Ну, что бы ты сделал? — допытывался Крысин.
— Не знаю, — неуверенно произнес Петухов. — Может быть, я бы ее куда-нибудь вынес, спрятал, но так, чтобы в случае чего можно было найти.
— Найти? За каким хреном?
— Мало ли…
— На запчасти, что ли?
— Не знаю…
— Ну, ты, Толя, и мудак! — радостно захохотал Крысин. — Ну, ты идиот! Чтобы в случае чего найти! Ой, не могу! А-ха-ха! В жизни такого идиота не видал!
Петухов хотел было обидеться, но, вспомнив, что у Крысина диссонанс, великодушно обижаться не стал.
— Ладно, давай еще по одной, — примирительно сказал Крысин и снова заглянул в холодильник. — Эй, землячок! Пить будешь?
— Валера! — испугался Петухов. — Ты бы так не шутил, а? Берлиоз хренов!
— Что, страшно? — развеселился Крысин. — Боишься, что выскочит? За нос укусит? Ладно, землячок, извини. Тебе больше не предлагаю. Ты свое уже отпил, как я вижу.
— Я тоже сегодня последний день пью, — вставил Петухов.
— Да ладно, — махнул рукой Крысин. — Твоих «последних дней» на високосный год хватит. Ну, давай! За упокой, что ли.
— За
— А хрен его знает! — Крысин бесшабашно опрокинул стакан.
Поискав глазами закуску, Крысин спросил:
— Хлеб тоже кончился?
— Ну да.
— Бляха, надо хоть чего-нибудь пожевать. А то мы с тобой сейчас наквасимся с утра пораньше. Попробую-ка я у моего братана кусок колбасы стырить.
— Я не буду! — замахал руками Петухов. — И тебе не советую.
Крысин полез в холодильник.
— Не, я, пожалуй, тоже не буду. Слушай-ка!
— Чего?
— А это, случайно, не муляж?
— Да вроде нет. Я его пальцем трогал. И ножом тоже, там на щеке царапинка осталась.
— Не скажи! — бодро отозвался Крысин. — Сейчас вся эта костюмерия очень сильно продвинулась. У тебя каких-нибудь театральных знакомых нет?
— Вроде нет. Михеич разве что, он на киностудии вахтером. Только я не пил с ним почти месяц. Да и вообще, как это возможно? Дверь заперта была! Окна все целы.
— Да, задачка.
— Слушай, Валера! — пришла к Петухову шальная мысль. — А это, часом, не ты мне ее подложил? Типа подшутить решил? А?
— Ты что?! — оскорбился Крысин. — Надо же такое подумать!
— Да, верно, — отыграл назад Петухов. — Ты сам чуть не обосрался, когда ее увидел.
— Кто? Я? Не скажи!
— Это ты сейчас такой смелый.
— Я всегда смелый. Короче, давай по последней, и будем принимать волевое решение.
Петухов разлил остатки водки.
— Ну, — провозгласил он. — За то, чтоб нам из всего этого говна выпутаться!
— Не вопрос! — самоуверенно сказал Крысин.
После водки Петухов смотрел на все происходящее более спокойно.
«Как Валерка скажет, так и сделаем, — благодушно думал он. — Его голова, в конце концов».
Крысин закурил.
— В принципе я чувствую себя нормально, — сказал он. — И эта, вторая голова, мне на хрен не нужна. Тем более что она уже прижмурилась. Правильно?
— Ну да.
— Вот. Это пункт первый. Теперь второй. Если мы сейчас пойдем и выкинем ее, а после этого еще хорошенько вмажем, то завтра как пить дать это необычайное приключение покажется нам тривиальной белой горячкой.
Петухов кивнул. В логике мышления Крысину не откажешь. Белая горячка — сущий пустяк по сравнению с головой на блюде.
— И никому об этом не болтать, — добавил Петухов.
— Бесполезно, — махнул рукой Крысин. — В такую хиромантию все равно никто не поверит. Скажут — допились до чертей.
— Смотри, Валера, тебе решать. Она тебе точно не нужна?
— На хрена она мне? На холодец?
— Тьфу, дурак!
— Сам дурак.
— Да, вот еще что. Ты, когда ко мне шел, ничего подозрительного не заметил?