Плохой фэн-шуй
Шрифт:
«А может, он сам клиента грохнул? – подумал старик. – Странно, что ему приспичило именно в это время пойти помочиться. Нет чтоб часом раньше или позже. А я ему пособником стал невольным. Вот старый дурень! Ежели что, вместе будем на нарах париться. Сокрытие – это ж то же соучастие получается! Нет, я ничего не видел, ничего не слышал. Только бы он сам не раскололся! Вон как занервничал! Молодой ещё, балбес. Я и не в таких передрягах побывал, при КГБ поработал, всякое повидал. Куда ему до меня? Сопляк!» – с презрением отвернулся Фёдор Петрович
– Так говорите, у нас товарищ до этого отдыхал. А их тут, знаете, сколько было? Двести посадочных мест, и все были заняты. За каждым не уследишь. Может, и видел его два дня назад, а может, и неделю. Разве упомнишь. Это тех, кто каждый день обедать заходят, я узнал бы сразу, а остальные – все как один солидные, важные, но на одно лицо, – никого не помню. Так что ничего добавить к сказанному не могу, – закончил Петрович.
– Ну что ж, спасибо и за это, – ответил милиционер.
– А вам вопросик можно? – спросил Петрович. – Помнится, в тот вечер День милиции отмечали ваши коллеги. Так этот товарищ – тоже милиционер?
– К счастью, нет. Он был приглашённым гостем.
– Ну и хорошо, ну и слава Богу, – обрадованно произнёс Петрович. – А то умереть в свой профессиональный праздник было бы грустно.
– А в будние дни, по-вашему, умирать веселей? – озадаченно спросил оперативник. – И разве я сказал, что он умер? Откуда у вас такая информация? – внимательно вглядываясь в лицо швейцара, осведомился он.
– Сам догадался. Вы же сказали, нашли его с пробитой головой. Вот я и решил, что с пробитой головой человек – не жилец, – выкрутился Петрович.
«Ох, и дёрнул меня чёрт за язык! – подумал он. – Сам себя под статью подвожу, дубина. Он ведь точно сказал, что нашли потерпевшего, а не мертвеца».
– Ладно, – сказал оперативник, делая вид, что поверил. – Я ещё хотел бы поговорить с вашими официантами и танцовщицами. Когда они приходят на работу?
– Официанты почти все уже здесь, а девочек сегодня не будет. Вот завтра – милости просим. К девяти вечера все в сборе, обычно к десяти выходят на сцену. Вы, если хотите со всеми побеседовать, приходите пораньше, чтобы не задерживать их выход, – подобострастно советовал Петрович.
На душе у него было неспокойно после неудачной беседы с опером. «Старею!» – в сердцах подумал он.
Совещание затянулось допоздна.
– Что у вас, Алексей Дмитриевич, чем порадуете? – обратился начальник криминальной милиции к капитану Мазуркину.
– Пока нечем порадовать. Сами знаете, двести человек только наших придётся опросить, да ещё весь коллектив ресторана. Похоже, сухарь навис.
– Это вы бросьте, Мазуркин! Никаких сухарей в конце года! Нечего мне показатели портить. Работайте лучше! Столько людей вокруг было. Не может быть, чтобы никто ничего не видел!
– Есть, товарищ полковник! Можно идти? Мне ещё в ресторан сегодня, танцовщиц опросить надо.
– Идите.
Третий час он сидел на втором этаже ресторана, в комнате для танцовщиц, и методично, одну за другой, допрашивал девушек, показывая им фотографию потерпевшего. Но никто не видел этого человека. Капитан был уже уверен, что здесь ему ничего не светит, когда последняя из них, Лена, на вопрос: «Не было ли в тот вечер чего-то необычного или подозрительного?» – ответила: «Было».
Мазуркин оживился:
– И что – необычное? Расскажите подробнее.
– Нас попросили выйти на сцену на сорок минут раньше. Прибежал взволнованный администратор и сказал, что публика нервничает и требует нашего выхода. Но я заметила: если кто и нервничал, так только он. Когда я возвращалась переодеваться после первого номера, впервые в жизни увидела его курящим. Удивилась и сказала ему, что не знала, что он курит. А он ответил, что на работе обычно не курит. Это было тоже необычно. Значит, случилось что-то такое, если он пошёл против своих правил.
– Совершенно верно, я с вами согласен. Вы очень наблюдательная и разумная девушка, – похвалил Алексей Дмитриевич. – Что ещё можете добавить к своему рассказу?
– Это всё. Не считая одной мелочи… Не знаю, правда, имеет ли она какое-то значение для вас?
Девушка заволновалась в нерешительности, стоит ли продолжать.
– Говорите, говорите, – поощрил её капитан. – Для нас всё имеет значение, в нашем деле мелочей нет.
– Вот посмотрите сюда.
Лена наклонилась и подняла шлейф своего белого платья. На самом краю виднелось засохшее бурое пятнышко, похожее на кровь.
– Платье тогда висело вот здесь, на входе. Когда Геннадий Семёнович вошёл и остановился рядом с ним, то нечаянно наступил на краешек. Тогда, в спешке, я не обратила внимания, а потом, когда снимала его с себя, заметила: этого пятна раньше не было.
– Я могу взять ваше платье на время? – решительно встал со стула Мазуркин.
– Не знаю, – неуверенно протянула Лена. – Мне оно завтра к десяти понадобится.
– У вас оно будет к девяти, – твёрдо пообещал капитан. – А вы помните, Лена, какие туфли были в тот вечер на вашем администраторе?
– Как всегда, коричневые, под костюм. Он обычно в них по залу ходит. Но приезжает на работу в других. Здесь переодевает и костюм, и обувь.
– Где он переодевается?
– В своём кабинете, наверное. Где же ему ещё переодеваться?
– Леночка, я забираю ваше платье и завтра вам его верну. А пока попрошу никому не рассказывать о нашем с вами разговоре. Договорились?
– Договорились.
Прощаясь, Мазуркин крепко пожал ей руку. «Славная девчушка, – подумал он. – Если бы не эти дела, обязательно бы познакомился поближе. Какие губки! Прелесть! А как разумна и наблюдательна… Вот бы все свидетели были такими! Мечта!»