Пляшущие тени
Шрифт:
— Это тебе за кафе! — прошипел я, припечатывая его затылком об землю. — За испорченное свидание!
Он сбился, потерял управление энергетическим потоком.
Окно, сиявшее в воздухе, рассеялось мириадами сверкающих песчинок. Облаком белой пыли.
Микмак захрипел, оскалился, попытался ухватить меня узловатыми пальцами за шею.
Я встряхнул его за грудки, оторвал от земли и отшвырнул прочь от себя. С усилием, многократно увеличенным роящимися черными вихрями.
Микмак с воплем отлетел к
В этот момент ударил Никита.
Словно острой иглой ткнули мне в спину. Здоровенной толстой иглой куда-то в середину позвоночника.
Я выгнулся, захрипел, повалился на землю кулем. Дикая боль пронзила тело, от спины разбежалась по всему телу ручейками ядовитой кислоты, выжигающей изнутри.
Катаясь по снегу, я кричал, матерился, выл раненным хищником, бессильно пытаясь сломать невидимое острие, которое Никита медленно всаживал в меня.
Никита приближался ко мне, чавкая своими военными ботинками по грязи.
Я лежал навзничь на снегу, обессиленный, измученный. Даже пальцами пошевелить не мог. Во рту чувствовался солоноватый привкус крови.
Никита остановился надо мной. Посмотрел сверху вниз с любопытством.
Я прищурился, пытаясь побороть раздирающую меня боль. Пытаясь собрать вихри черной силы, облака черной мошкары.
Бесполезно. Ничего не получилось.
— Больно? — поинтересовался Никита. — Даже хорошо, что ты этих двоих уделал. Теперь Контора за них впишется, точно начнется бойня. Все по плану. Отлично все получилось, вот будет дов…
Раздался резкий хлопок.
Куртка на груди у Никиты вспучилась ярким красным цветком. Мне в лицо ударило горячими липкими брызгами.
Никита покачнулся, с недоумением посмотрел на свою грудь. Медленно повел подбородком.
— Т-ты?! — изумленно просипел он, увидев кого-то.
Раздался еще один хлопок. Никита повалился навзничь.
Я потерял его из поля зрения. Одурел от боли, ничего не видел и не слышал.
Повернув голову, я смотрел в синее зимнее небо, укутанное тучами. Еще были видны верхушки деревьев. На бурую листву, еще не успевшую опасть, нежно ложились снежинки. Вот это, пронеслось в голове, последнее, что я вижу. Тоскливо…
Надо мной появилось расплывающееся лицо Иштвана.
Он что-то говорил мне, широко раскрывая рот и играя черными бровями, но я не слышал. Смотрел за крохотные снежинки, падающие на его седую голову.
Ну вот, подумал я, и он здесь. Значит, наша взяла.
— Ло… за… — прохрипел я, сам себя не слыша.
Что-то горячее, липкое и соленое пузырилось на губах, мешая говорить. Ах да, моя кровь.
Он понял, закивал, показал мне зеленый прутик, сжатый в его кулаке, стал говорить что-то, видимо успокаивающее, но я его
Мутный туман обволакивал мое сознание. Было уже почти совсем не больно. Наверное, так это и происходит. Перестаешь чувствовать боль и все. Просто перестаешь быть.
— Ну, тише-тише, — донесся откуда-то издалека, из-за тумана, голос Иштвана. — Все будет хорошо. Главное не двигайся, Денис. Все будет в порядке…
Слышался шум двигателя, хлопанье дверей, какие-то возгласы.
— Быстрее! — кричал кто-то незнакомый. — Быстрее, тащите его.
— Ну, как он?! — тревожно спрашивал кто-то. Кажется, Влад.
Были еще какие-то голоса. Какие-то звуки. Метались надо мной какие-то тени. Чьи-то лица. Я оторвался от земли. Видимо, меня несли куда-то.
Боль кончилась, а вязкий туман заполонил собой все.
Я отключился.
— Как твое самочувствие, Денис? — спросил Управляющий шоколадно-карамельным голосом.
— Честно говоря, бывало и лучше, — признался я. — Но я иду на поправку, спасибо.
Неделю я пролежал в койке. В каком-то частном пансионате, в отдельной палате, с видом на разлапистые ели из окна.
Со мной работали специалисты особого рода. Пичкали меня какими-то пилюлями, отпаивали горькими отварами, непонятно из чего приготовленными. Один раз даже приходила старушка со сморщенным скуластым лицом, в большой меховой шапке, которую она даже в больничной палате не стала снимать. На шее у нее было ожерелье из звериных зубов. Она окуривала меня каким-то дурманным дымом, подвывая что-то нечленораздельное и делая быстрые хватательные движения сухонькой ладошкой.
На поправку я пошел как раз после ее визита.
Теперь я чувствовал себя почти здоровым. Хотя и находило подчас головокружение, начинало мутить и приходилось, в поисках точки опоры, хвататься за ближайшие поверхности.
Я сидел в кабинете Управляющего.
Хозяин кабинета и Иштван смотрели на меня, как энтомологи на ценнейший экземпляр какой-нибудь суматранской бабочки.
— Ты хорошо поработал, Денис, — сказал Управляющий. — Мы все очень довольны тобой.
Я кивнул, принимая похвалу.
Управляющий посмотрел на Иштвана, будто предлагая ему высказаться.
— К сожалению, у нас возникли некоторые трения с Конторой, — сказал Иштван. — В связи с этим было принято решение временно убрать тебя из Москвы.
— В каком смысле?
— Поедешь на стажировку, — сказал Управляющий. — к нашим европейским товарищам.
— Вот как? Это… Неожиданно.
— Ты не пожалеешь, — сказал Иштван. — Отправляешься в Прагу. Признаться, я даже слегка завидую тебе… Приведешь себя в порядок, развеешься. Главная твоя задача даже не стажировка, главное — отдыхай. Считай это заслуженным отпуском.