Пляска богов
Шрифт:
— Нет. Мы там были, но не стали нападать, правда?
Раздраженная справедливостью его слов — а еще больше тем, что Ларкин не напомнил, что именно ее едва не использовали вампиры после экспедиции в Керри, — она искоса взглянула на него.
— Нам не выйти оттуда живыми. По крайней мере, всем.
— Возможно, только мы и так можем погибнуть, прежде чем все это закончится.
«Неприятная, но правда, — подумала Блэр. — И с этим нужно считаться».
— Да, такая вероятность не исключается.
— Значит,
Блэр понимала его чувства — и разделяла. Но она не настолько глупа.
— Нам нежелательно сражаться на их условиях и на их территории. Спускаться в пещеры равносильно самоубийству.
— Для вампиров — если мы осветим пещеры.
Блэр нанесла еще один удар по груше, потом повернулась к Ларкину.
— Осветим?
— Огонь. Только мы должны быть вдвоем. Остальные, особенно Мойра, никогда на это не согласятся.
Заинтригованная, она принялась разматывать резиновые бинты с запястий.
— Кстати, давно хотела тебя спросить. Про дракона. Ты дышишь огнем?
Ларкин удивленно уставился на нее.
— Дышу огнем?
— Да. Но ведь драконы — огнедышащие, да?
— Нет. Зачем? Да и как они это сделают?
— А как человек превращается в дракона? Ладно, проехали. Еще одной сказке конец. И чем же ты собираешься поджечь пещеры?
Он поднял меч.
— Достаточно кому-то одному пробраться всего на пару шагов внутрь. Я бы с радостью. Но… — Он снова опустил меч. — Огненные стрелы гораздо практичнее.
— Стрелять огненными стрелами в пещеры средь бела дня? Это привлечет внимание. Я не затыкаю тебе рот, — поспешно добавила Блэр, не давая ему возразить. — Землетрясение и полет дракона прошли незамеченными. Люди не видят того, что не хотят видеть. Но тут другое дело. В пещерах пленники.
— Знаю. Мы их можем спасти?
— Это практически невозможно.
— Если бы я сидел в клетке и ждал, пока меня подадут на стол одной из этих тварей или превратят в такого же, то предпочел бы погибнуть в огне. Ты говорила то же самое.
— Думаю, ты прав, но, чтобы пробить брешь, нам нужна полноценная атака. Прав ты и в том, что нам никогда не уговорить остальных. — Блэр приблизилась к нему вплотную и посмотрела прямо в лицо. — Да и ты не сможешь этого сделать.
Ларкин подошел к манекену и выдернул дротик. Разум подталкивал его на решительный шаг. Но душа… была против.
— А ты?
— А я смогу. Потом мне придется жить с этим, но я выдержу. Эту войну я веду всю жизнь. И без потерь не обойтись. Гибнут невинные люди — надо рассматривать это как сопутствующие потери. Если бы я думала, что подобная атака поможет нам выиграть войну или просто
— Но ты считаешь, что я не смогу.
— Я это точно знаю.
— Потому что я слаб?
— Нет. Просто в тебе нет жестокости.
Ларкин повернулся и метнул дротик, пронзивший сердце манекена.
— А в тебе, получается, есть?
— Мне приходится быть жестокой. Ты не видел того, что видела я, ты не знаешь всего, что известно мне. Я должна быть такой. Иначе бы я этим не занималась.
— Ты воин и охотник. Это дар и одновременно долг. Иногда приходится быть жестоким. Я тоже могу исполнить свой долг, и если придется пожертвовать людьми, я это сумею пережить. Буду мучиться, казнить себя, но сделаю то, что требуется.
«При сильном давлении, — подумала она, когда Ларкин ушел, — он либо становится жестким, либо ломается».
Именно поэтому Блэр предпочитала действовать в одиночку. Поэтому она одна. Не нужно ни объясняться, ни оправдываться. После Джереми она поняла, что единственный способ делать свое дело — оставаться одной.
Услышав приглушенный хлопок, донесшийся из башни, Блэр подняла голову. Конечно, некоторым это дано: близость, союз. Но сначала они должны понять друг друга, принять все недостатки. Не просто терпеть, а принять.
Если примерить это на свою жизнь, то ей, судя по всему, подобное не грозит. Блэр снова перебинтовала руки и принялась колошматить тяжелую грушу.
— Представляешь себе какую-то знакомую сволочь? — В дверях появился Киан.
Блэр едва удостоила его взглядом. Теперь она работала не только руками, но и ногами. Боковой удар, потом назад, потом двойной прыжок. С нее градом лил пот, дыхание было коротким и прерывистым.
— Учителя алгебры в десятом классе.
— Наверняка он заслуживает хорошей взбучки. Тебе она в жизни пригодилась? Я имею в виду алгебру.
— Ни разу.
Киан наблюдал, как она разбежалась и с такой силой ударила грушу ногой, что та едва не сорвалась с крепления.
— Ты в отличной форме. Странно, но на груше я вижу лицо Ларкина, — с улыбкой произнес он, когда Блэр сделала перерыв, чтобы отдышаться и глотнуть воды. — Я столкнулся с ним на лестнице. Он выглядел раздраженным, что с ним редко бывает — парень довольно дружелюбен, правда?
— Я раздражаю людей.
— Точно. А он мил.
— И мне нравится.
— Гм. — Киан подошел, взял несколько ножей и принялся метать их в мишень в противоположном конце комнаты. — Проживи ты среди людей столько, сколько я, ты научилась бы различать слабые сигналы. И удивлялась бы выбору, который делают люди. Я вот никак не могу понять, почему бы вам просто не броситься в объятия друг другу? Опасные времена, грядет конец света, и так далее.