Пляска богов
Шрифт:
Услышав какой-то шорох за спиной, Блэр резко обернулась, но затем расслабилась, увидев торопящегося к ней Хойта.
— У меня только один, — сказал он.
— Здесь двое. Наверное, есть еще, но остальные прячутся в чаще. Нужно возвращаться — может, есть вести о Ларкине.
— Я ничего не чувствую, но не чувствую и его смерти. Ларкин умен и хитер, Блэр, — ты же видела, что он сделал с колесами машины.
— Да, ослом его не назовешь, хотя парень и может без труда превратиться в него.
— Я знаю, что такое тревожиться за жизнь дорогого
— Мне еще никогда не приходилось ни за кого так переживать. Наверное, я не очень умею это делать.
— Можешь не сомневаться, это умение приходит очень быстро.
Выйдя из леса, они заметили Мойру, опрометью бросившуюся к ним, словно она спасалась от огня. Лицо ее светилось радостью, и страх, все это время не отпускавший Блэр, наконец отступил.
— Он возвращается! — крикнула Мойра. — Ларкин возвращается.
— Ну вот. — Хойт обнял Блэр за плечи и облегченно вздохнул. — Умение переживать сегодня тебе больше не понадобится.
Все силы уходили на то, чтобы сохранять облик сокола, держаться в воздухе. Боль и усталость были невыносимы. Ларкин понимал, что потерял довольно много крови, но не мог сказать сколько. Он чувствовал нестерпимое жжение на шее, в месте укуса вампира.
Когда после восхода солнца Ларкин вернул себе человеческий облик, поблизости никого не было — ни людей, ни вампиров. На сланце виднелась кровь, причем не только его. Хотя и не так много — если бы всех, кого он освободил, убили, крови было бы намного больше.
Кто-то сумел уйти. Пусть хотя бы один…
Ларкин почувствовал, что силы покидают его, крыло дрожит, стремясь снова превратиться в руку. Сделав над собой усилие, он сумел остаться в облике птицы.
Внизу сверкнула река. Шеннон. Теперь до дома совсем близко.
Ларкин чувствовал, что его — сокола — сердце бьется слишком быстро. Даже дышать было тяжело. А зрение утратило остроту. В нем жило что-то чужеродное, перешедшее к нему от демона в облике ребенка. Яд, проникающий в кровь.
Слабость и наступающие сумерки коварно нашептывали, чтобы он сдался.
Потом Ларкин услышал другой голос, более громкий и сильный.
«Ты почти дома, летун. Не сдавайся — уже близко. Мы ждем тебя. Готовим тебе завтрак чемпионов — все, что пожелаешь. Давай, Ларкин, лети домой».
Блэр. Звук ее голоса помогал держаться, вел за собой.
Внизу показался лес, прелестный ручей, каменный дом и конюшни. За ними кладбище, на котором ему совсем не хотелось оказаться, особенно теперь, когда цель совсем близко.
Сюда! Вот Блэр у крыльца, стоит, подняв лицо к небу, чтобы он мог видеть ее. Видеть ее глаза. Рядом дорогая его сердцу Мойра и все остальные, кроме Киана. Молитва его была искренней — Ларкин благодарил всех богов.
А потом силы покинули его. Последние десять футов он падал на землю уже человеком.
— Боже!
Она принялась осматривать Ларкина; Гленна присоединилась к ней. Потом пальцы нащупали ранку на его шее, и она медленно раздвинула волосы.
— Укус вампира, — сказала Блэр, глядя в наполненные слезами глаза Мойры.
— Боже! Господи, помилуй. Но его не изменили. — Мойра поднесла безвольную руку Ларкина к губам. — Иначе он не вынес бы солнца.
— Нет, не изменили. И он ничего себе не сломал. Но здорово ударился. Пульс нитевидный, Гленна.
— Давай отнесем его в дом.
— Ему нужно поесть. — Мойра побежала вперед, а Хойт и Блэр подняли Ларкина. — Для нас это как будто голодать несколько дней. Ему необходимы еда и питье. Я что-нибудь принесу.
— Несите его на диван в гостиной, — приказала Гленна. — Я схожу за снадобьями.
Ларкина положили на диван, и Блэр присела на корточки у его головы. Он был бледен как смерть, а на теле уже начали проступать синяки.
— Ну вот, ты теперь дома. Это самое главное. Ты дома.
— Киан… Киан сказал начать с этого. — Мойра вбежала в комнату с большим стаканом апельсинового сока. — Там жидкость и минералы.
— Да, хорошо. Надо привести его в чувство. Ну же, давай, летун.
— Дай я попробую. — Гленна опустилась на колени рядом с диваном. Окунула палец в склянку с бальзамом и мазнула сначала по центру лба Ларкина. — Чакры, — объяснила она, не прерывая своего занятия. — Немного сбалансируем энергию ци. Мойра, возьми другую руку и передай ему свою силу. Ты умеешь. Блэр, поговори с ним еще раз, как я тебя учила, когда он летел. Я достучусь до него. Хойт?
— Да. — Хойт обхватил ладонями голову Ларкина. — Скажи ему, чтобы возвращался.
— Давай, Ларкин. Ты должен очнуться. Нельзя же валяться весь день. Кроме того, завтрак готов. Пожалуйста, очнись. Я ждала тебя. — Блэр прижала ладонь к его щеке. — Высматривала тебя в небе. У него пошевелились пальцы! Кончай, Ларкин, хватит на сегодня драм, черт побери!
Его веки затрепетали.
— Почему женщины вечно недовольны?
— Наверное, так нужно, — с трудом произнесла она.
— Ну вот мы и очнулись. — Мойра обогнула диван, приподняла голову Ларкина и поднесла стакан к его губам.
Он пил жадно, как верблюд, потом откинул голову и с усилием улыбнулся.
— Ну вот, милая. Вы только посмотрите на эту картину. Три прекрасных лица. Я отдам все, что у меня есть, и буду вечным рабом тому, кто принесет мне еды.
Киан шагнул к нему с маленькой тарелкой, на которой лежали два подсушенных тоста.
— Сначала понемногу, — сказал он и обменялся взглядом с Блэр.
Девушка зажмурилась. Потом кивнула.
— Не торопись, — предупредила она.
— Только хлеб. А мясо мне можно? Клянусь, я бы съел целый олений бок. Или то вкусное блюдо, которое ты готовишь, Гленна: мясные шарики и лапша.