Пляска смерти
Шрифт:
— Не смей радоваться, ты!
Он повернулся ко мне — сдерживая эмоции, но в глазах его было то самое выражение. Тихое «я-тебя-люблю», которое когда-то предназначалось именно мне, но которое я последнее время нечасто видала. Вожделение — да, но не этот взгляд.
— Ты бы предпочла, чтобы я злился или огорчался? — спросил он.
— Да. Нет. Не знаю. — Вот это была правда. — Не знаю.
— Прости, — сказал он, и действительно какая-то нотка сожаления прозвучала. — Прости, что из-за меня тебе труднее, но как могу я не радоваться,
Вот сумел он выбрать самый худший способ это сказать. От которого я почти наверняка впаду в панику.
— Это еще не ребенок. Это комок клеток меньше моего пальца.
Глаза его стали чуть более настороженными.
— Прости, Анита, что ты говоришь?
Я обхватила себя руками, не глядя ни на кого.
— Я не знаю, что говорю.
Но как-то я лучше поняла предложение Ронни поехать куда-нибудь и сделать выбор без участия моих мужчин.
— Ты действительно была бы способна убить нашего ребенка? — спросил он, и мне не надо было ему в лицо смотреть, чтобы увидеть там страдание. По голосу было слышно.
— Mon ami,ты ставишь телегу впереди лошади. Пусть сначала она выяснит, беременна ли она, а потом будем строить планы.
Жан-Клод попытался снова вдвинуться между нами, закрыть от меня Ричарда. Будто это могло помочь.
Ричард шагнул в сторону, чтобы видеть меня.
— Анита, ты действительно могла бы убить нашего ребенка?
Хотелось мне заорать: «ДА!» — просто чтобы увидеть боль на его лице, но тут я не могла лгать. Я уже знала ответ, просто он мне не нравился.
— НЕТ!! — рявкнула я, и звук отдался от каменных стен, лишенных смягчающих штор.
Лицо Ричарда смягчилось, и он двинулся ко мне в обход Жан-Клода. Выражение лица было почти блаженным, будто сбылись все его мечты. У меня такое чувство, словно я задыхаюсь в кошмаре, а он вот так. Нет, с этой рожи надо стереть блаженное выражение, обязательно надо.
— А что, если ребенок не твой? — спросила я, слыша сама, как противно прозвучал голос. Я хотела сделать ему больно.
Он задумался, потом расплылся в улыбке почти самодовольной.
— Шансы в мою пользу, Анита.
И очень он был в этот момент доволен жизнью.
— Почему? Потому что Жан-Клод, Ашер и, черт побери, Дамиан — многосотлетние вампиры? Это еще ничего не значит. Посмотри на Сэмюэла: трое детей от двух беременностей.
Ричард стал хмуриться и ближе уже не подходил. Тоже хорошо.
Жан-Клод вздохнул и шагнул назад, будто оставляя попытки предотвратить ссору.
— А Мика и Натэниел? — спросила я. — Они не вампиры, и у нас с ними секс за эти два месяца бывал чаще, чем с тобой.
И я обрадовалась, когда он вздрогнул. Стервозно, но факт.
— Мика стерилизован, — сказал он, и лицо его помрачнело. — Значит, остается Натэниел.
И такая злость была в этих трех словах, что я пожалела, что подняла эту тему.
Легки на помине — Мика и Натэниел вышли из дальнего коридора.
— Это о том, о чем я думаю?
— Ты знал про ребенка? — спросил Ричард.
— А мы уверены? — спросил Натэниел.
— Нет, — сказала я.
— Вы оба знали? — спросил Ричард, и снова стала нарастать его сила. Вдруг я оказалась слишком близко к метафорическому огню.
— Да, знали, — ответил Мика.
— Ты им сказала до того, как сказала нам? — Ричард показал на Жан-Клода.
— Они со мной живут, Ричард, от них труднее сохранить секрет. Я не хотела вообще никому из вас говорить, пока не сделаю тест. Чтобы не влезать во все это без необходимости.
— Давайте успокоимся, пока не будем знать наверняка, — предложил Жан-Клод.
— И тебе не важно, что она им сказала раньше, чем нам? — спросил у него Ричард.
— Да, mon ami,мне это не важно.
Ричард посмотрел свирепо на Мику и Натэниела, потом только на Натэниела. Нехорошо.
— Ты знаешь, что если она беременна, то это почти наверняка или ты, или я.
Слова были нейтральны, а тон — нет. Тон был столь же явным предупреждением, как и покатившаяся от Ричарда волна жара.
А у Натэниела вид был очень, очень тщательно контролируемый. Лицо приветливо-непроницаемое, но ни сожаления, ни покорности. Раньше Натэниел всегда в разговоре с Ричардом излучал какие-то вибрации подчинения. Сейчас вдруг ничего подчиненного в нем не стало. Может быть, для меня он все равно нижний, но дни, когда он был нижним и для Ричарда, миновали. Это читалось в постановке плеч, во взгляде, которым он отвечал на взгляд более крупного Ричарда. Он не был агрессивен, но и никаких сигналов подчиненности, даже самых малозаметных, не излучал. То есть было ясно, что уступать он не собирается.
С одной стороны, мне это было приятно, с другой стороны — пугало. Я видала Ричарда в драке и Натэниела в драке и точно знала, кто победит.
Конечно, если Ричард начнет драку, то победу он завоюет, но девушку потеряет. Я очень надеялась, что ему это понятно.
Глава шестнадцатая
Не знаю, что случилось бы дальше, что-нибудь наверняка плохое, но пришла помощь.
— Мудаки вы все, ребята.
Голос Клодии. Все обернулись к ней.
— Как вы смеете устраивать тут состязание ваших мужских самолюбий? Не видите разве, что она испугана? — Клодия показала в мою сторону. — Ульфрик, если ты думаешь, что ребенок заставит ее бросить работу в полиции, или ликвидацию вампиров, или подъем зомби, то очень ошибаешься. Ты можешь найти в жизни Аниты место ребенку? Или ты собираешься бросить работу и сидеть нянькой, потому что Анита этого точно делать не будет?
Все взгляды обернулись к Ричарду. Он хмуро смотрел на Клодию.
— Ну так как? Ты готов полностью переломать свою жизнь, если ребенок твой?