Пляска в степи
Шрифт:
— Вы что здесь позабыли обе! — появившаяся из ниоткуда княгиня Доброгнева напустилась сразу на них обеих. — Живо в терем, живо!
— Матушка! — Рогнеда бросилась к ней, ловя за руки. — Что такое…
— Ступай в терем, — велела ей мать и подтолкнула в спину, уводя с крыльца. — А ты сбегай-ка за травами к знахарке. А лучше — ее саму сюда приведи. И чтоб тотчас воротилась! — прикрикнула княгиня.
У Звениславки зуб на зуб не попадал от страха, но все же она кивнула. Подобрав юбку простого серого платья, она слетела с крыльца и побежала прочь от терема, оставляя его позади. Она спешила в городище, примыкавшее к крепости, где жил князь с семьей да ближней
У нее сбилось дыхание, и раскрасневшаяся Звениславка перешла на шаг. Она попыталась пригладить волосы, выбившиеся из тугой прически, когда ее окликнула какая-то женщина с плачущим ребенком на руках:
— Милая, что там приключилось-то хоть?
Звениславка покачала головой и пожала плечами. Если б она ведала! Со знахаркой она столкнулась на половине пути: госпожа Зима несла в руках огромную корзину, доверху наполненную глиняными горшками и связками сухих трав.
— Подсоби-ка мне, — велела знахарка, передав подоспевшей Звениславке свою ношу. Та покачнулась, едва не упав, а госпожа Зима тем временем потуже завязала платок, пряча под ним свои темные, посеребренные сединой, косы. — Больно уж спешила, — она забрала у Звениславки корзину.
— Я бы понесла что-нибудь, — робко предложила та, едва успевая за быстрым шагом знахарки. Госпожу Зиму она побаивалась. Впрочем, ее побаивались многие, и даже сама княгиня Доброгнева не смела ей указывать.
— Надорвешься, дитятко, — с ухмылкой ответила знахарка.
В их городище никто не знал, сколько знахарке зим, да откуда она, какого роду-племени. Она пришла к ним пару зим назад и поселилась на самом краю городища, на отшибе, где никто, кроме нее, и не жил. Она носила две длинных черных косы, а значит, не знавала мужа, никогда не была просватана. Люди чурались ее, матери уводили подальше детей и не позволяли им играть подле ее старой, покосившейся избы, пока однажды не занемог князь Некрас. Дружинный лекарь не сдюжил его исцелить, и тогда кинули клич по соседним городищам и княжествам.
Зима сама пришла в княжий терем и посулила, что поставит князя на ноги. Доброгнева Желановна пообещала заживо похоронить ее, коли с князем от ее ворожбы что приключится. Но недуг Некраса Володимировича прошел, и со временем тот оправился. Бояться знахарку меньше не стали, но больше не плевали вслед. А князь и вовсе всякий раз велел звать ее, чуть кто из домочадцев занемогал.
Звениславке было любопытно, почему застала знахарку уже на половине пути к терему, но она боялась спросить. Госпожа Зима пугала ее: нездешняя, со строгим худым лицом, с холодным взглядом светло-голубых глаз. Она и одевалась иначе, и вела себя иначе, и не больно много с кем охотно заговаривала. Знахарка носила непривычные украшения: поверх любого ее платья пониже шеи всегда лежало толстое обручье, выполненное из перекрученных железных нитей. Оно было замкнутым, без застежек или завязок, и его нельзя было снять, не сломав. Звениславка никогда таких не видела.
До крепости они дошли в молчании. Только знахарка все сильнее поджимала губы каждый раз, как слышала рог. Звениславка мыслила, звук был ей знаком, и будил воспоминания о чем-то неприятном, вот женщина и хмурилась.
Тем временем суета на княжьем дворе поулеглась. На стены, выстроенные на вершине насыпного земляного вала, поднялись лучники; конные дружинники оседлали лошадей, а оставшиеся кмети выстроились
— Оставь! — расслышала Звениславка его недовольный голос. — Не бабье дело…
— Идем-ка отсюда, — позвала ее знахарка, уводя прочь со двора. Они обошли терем сзади и вошли с низенького крыльца для теремных девок и холопов. — Есть у вас повязки для ранений? — деловито спросила госпожа Зима, едва переступив порог клети.
Она окинула цепким взглядом слуг, обернувшихся на нее все, как один, и хмыкнула.
— Вы бы глазели на меня поменьше и хоть рубах старых на повязки нарвали.
Знахарка прошла в самый дальний угол, поставила на лавку свою тяжелую ношу и села рядом сама.
— Принеси-ка мне чего-нибудь холодненького, — велела она стоявшей рядом Усте.
Перепуганная девчонка переводила вопросительный взгляд со знахарки на старших слуг, пока одна из них не кивнула, и Устя мигом скрылась с глаз, побежала в погреб. Госпожа Зима погладила свое обручье и довольно усмехнулась.
Под взглядами слуг Звениславка потопталась еще немного у самого входа в клеть и вышла в сени. Ей нечего было делать в людской, и она вернулась на половину, где жила княжеская семья. Она не успела переступить порог горницы, когда на нее со звонкой оплеухой накинулась княгиня Доброгнева.
— Где тебя носило?! Я велела тотчас воротиться!
Вскрикнув, Звениславка отступила на шаг назад и прижала ладонь к пылающей щеке. Она почувствовала под пальцами кровь: княгиня поцарапала ее перстнем. Доброгнева Желановна замахнулась второй раз, и Звениславка против воли зажмурилась, шагнув назад. Она уперлась лопатками в теплый деревянный сруб, но удара не последовало, потому как со двора донесся громкий зычный голос десятника:
— Открыть ворота!
Княгиня обернулась и опустила руку. Поглядеть, что случилось, вперед матери выскользнули из горницы близнецы. Рогнеда мазнула беглым взглядом по Звениславке, посмотрела на мать и, дождавшись ее кивка, поспешила за братьями. Они остались в горнице вдвоем, и Звениславка услышала тяжелый вздох княгини.
— Щеку-то утри, — бросила она ей, прежде чем выйти в сени.
Звениславка всхлипнула, только когда тетка скрылась в сенях и уже точно не могла бы ее слышать. Она провела ладонью по щеке, и на той остался алый след. Царапина, должно быть, глубокая. Со двора усиливался шум, и она слышала незнакомые прежде голоса — грубые, гортанные.
Она вышла из горницы, прошла через сени, едва не столкнувшись там с чужими воинами.
— Сюда, сюда несите! — из людской половины терема по длинным сеням к ним спешила знахарка. Она махала рукой, привлекая внимание дружинников.
От испуга и неожиданности Звениславка вжалась спиной в сруб и, раскрыв рот, провожала взглядом мужчин, которые вносили на щитах в их терем раненых, стонущих людей. Когда они прошли мимо нее, Звениславка выскочила во двор. Он был полон чужих воинов. Ржали уставшие, едва ли не загнанные лошади. Пытаясь перекричать шум, громко говорили дружинники незнакомого князя. В открытые ворота все входили и входили люди, неся на копьях и щитах раненых. Некоторые из них показались Звениславке мертвыми. Теремные девки сбились с ног, таская из погреба по приказу княгини холодный квас — напоить дружинников, но те лишь отмахивались.