Пляжный клуб

Хильдебранд Элин

– Без понятия, – пробормотала Лав. – Я здесь не хозяйка.

Опять звонил телефон. Очевидно, следует взять трубку, но в таком случае на нее и вовсе набросятся с кулаками. Подумать только, стоит пойти дождю, как приличные с виду люди превращаются в толпу воинственных дикарей. Куда же запропастился Мак?

К стойке подошел довольно приятного вида мужчина в костюме от «Армани». Мистер Хуарес из двенадцатого. Лав сразу его приметила, когда он только въезжал.

– У меня в половине одиннадцатого самолет до Нью-Йорка. Вы не могли бы позвонить в аэропорт

и узнать, нет ли задержки рейса?

– С радостью, – ответила Лав. Хоть этот не нагрубил. Приятный голос, да и человек приятный. Спокойный и на рожон не лезет. Хотелось пожать ему руку. Отличник среди обормотов.

Лав позвонила в аэропорт. Погода нелетная.

– Мне очень жаль, мистер Хуарес, – сказала она. – Аэропорт закрыт, вылеты пока отложены.

– У меня в час дня очень важная встреча. Я никак не могу ее пропустить, – посетовал он.

– Говорят, – пояснила Лав, – надо просто немного подождать.

– Позванивайте, пожалуйста, туда, – взмолился мистер Хуарес, и на стойку легла пятидесятидолларовая купюра. Лав замялась. За ним стояла целая толпа, и все пожирали ее взглядом.

– Я не могу это принять, – тихо проговорила она, – к сожалению.

Мистер Хуарес сунул деньги в карман и произнес:

– Получите, если сможете организовать мне вылет.

Следующими подошли молодожены из двадцатого. Отдыхающие устроили настоящий гвалт.

– Нам нужен столик в ресторане, – сказала молодая жена. – Где-нибудь в городе. Что вы нам посоветуете?

«Запритесь в номере и скармливайте друг другу виноградные грозди, – подумала Лав. – Вон он, целая чаша». Бросив взгляд на шведский стол, она осеклась. Винограда как не бывало.

– А не хотите прогуляться по городу и зайти куда-нибудь наудачу? – спросила Лав. – Я одолжу вам зонтик.

– Я не против, – согласился муж.

– Надо заказать столик, – настаивала жена. – У нас нет времени на поиски.

Муж с готовностью закивал:

– Да-да.

– В «Шантеклере» недурные обеды, – сказала Лав. – Вы какую кухню предпочитаете?

– А я бы предпочел кофе! – выкрикнул скелет в пижаме.

В глубине фойе возле фортепиано голосили двое сорванцов, явно что-то не поделив. Лав засекла их как раз в тот момент, когда они сцепились по полу.

– Чьи это дети? – закричала она.

Никто не отозвался.

Мелюзга принялась колошматить друг друга.

– Мальчики! – закричала Лав. – Прекратите! – Включился материнский инстинкт – ее трясло, как в лихорадке. – Мальчики!

Никто в очереди не шелохнулся. Лав вышла из-за стойки и метнулась туда, где по полу катались малыши, мертвой хваткой вцепившись друг другу в волосы. Казалось, их было не разнять. Лав кое-как протиснулась между ними. И тут, очевидно, осознав, что пока конфликт между сорванцами не будет разрешен, не стоит помышлять о кофе или обеде, на помощь бросились молодожены. Схватили мальчишек, чтобы те вновь не полезли в драку, попутно обмениваясь улыбками, как бы желая сказать: «Ты только посмотри, какая прелесть». Один из мальчуганов вдруг разревелся, другой обильно

орошал ковер кровью из носа. Муж достал из кармана платок и передал его «раненому».

– Вы братья? – спросила Лав.

Плакса помотал головой. Это был пухленький мальчик, довольно миленький, но теперь на его физиономии алели две вертикальные царапины.

– Нет, мы не братья. Мы друзья.

– Ты мне больше не друг, – возмутился Расквашенный Нос. На платочке расцвели алые пятна.

Лав повела мальчишек в конторку, стараясь не встречаться взглядом с гостями из очереди. Ванс, сидя за столом Мака, старательно высчитывал клеточки кроссворда.

– Не разберешься с этими ковбоями, пока я не найду их родителей? – попросила она.

– Ковбоями?! – поразился Расквашенный Нос. – Никакие мы не ковбои!

– Вы – чудики, – сказал Ванс, очевидно, желая их обидеть, потому что этот «когда-нибудь в будущем отец» называл так всю мелкоту. Сорванцы же пришли в сущий восторг.

– Мы – чудики, – оценил Плакса. Перестал шмыгать носом и подтолкнул локтем Расквашенного.

– Ага, чудики! – довольно подтвердил тот и, бросив на Лав уничижительный взгляд, веско добавил: – И никакие не ковбои.

– Как угодно, – устало буркнула та.

Ванс неохотно поднялся. Лав направилась в зал, напоследок услышав, как Ванс, удаляясь с мальчишками по коридору, травит им какую-то байку.

У стойки вновь возник скелет в пижаме. Он неодобрительно покачивал головой.

– Как вас зовут, сэр? – спросила Лав.

Тот выпрямился и, водрузив руки на грудь, произнес:

– Майкл Клатч.

Мистер Клатч! Человек, который снял для себя сразу три номера, четвертый, пятый и шестой. Сам он проживает в пятом, а четвертый и шестой – это буферные зоны, чтобы не слышать, как соседи задвигают ящики комода и спускают воду в туалете.

– Сейчас мы составим список, – сообщила Лав. – Внесите сюда свое имя, и я займусь вами при первой возможности. А сейчас я поставлю кофе.

Лав вернулась в конторку Мака, и тут зазвонил телефон. Она хотела пройти мимо, но трубка притягивала к себе словно магнит.

– Администратор, – ответила Лав.

– Это Одри Коэн, семнадцатый номер. Мой сын весь в крови. Вызывайте скорее врачей. На нем места живого не осталось.

– У него пошла носом кровь, – ответила Лав. – Мальчик слонялся по вестибюлю без присмотра и устроил драку. Просто протрите нос влажным полотенцем.

– Пожалуйста, вызовите «Скорую», – настаивала Одри Коэн.

Лав была даже рада, что дело дошло до такого. Сирены, мигалки – может, хоть это привлечет внимание Мака.

Выходя в коридор, Лав наткнулась на мистера Хуареса.

– Я не занес свое имя в список, – начал он, – потому что вы уже взялись мне помогать. – Он достал из кармана пятидесятидолларовую купюру и зажал в тонких загорелых пальцах. – Надеюсь, вы будете так любезны и еще разок позвоните в аэропорт.

– Мистер Хуарес, – взмолилась Лав, – мне надо приготовить кофе. Пожалуйста, внесите свою фамилию в общий список!