Пляжный клуб

Хильдебранд Элин

Билл прислушался – ему хотелось узнать, что ответит Тереза. Порой, когда прихватывало сердце, он и сам задавался подобным вопросом: есть ли жизнь после смерти? Ответа не давал никто. Никто, даже Фрост. Билл верил в какой-то высший смысл, предназначение. Вот взять Лейси. Вчера была, сегодня ее уже нет. Почему? Какова причина?

Тереза держала ответ.

– Нам остается надежда. Когда придет мой черед и я буду лежать на смертном одре, знаешь, что я буду делать? Всем сердцем верить. А потом уйду. Надеюсь, что попаду в другое место, такое же благодатное.

У Билла

задрожали пальцы. В жене он души не чаял, и, когда настанет его черед, он тоже будет уповать на то, что смерть их не разлучит.

Тереза послала за гробовщиком и лично прибрала домик Лейси. Нашла завещание, позвонила в газету и заказала некролог. Потом связалась с отцом Экерли в церкви Святой Марии и договорилась о церемонии. Прощание назначили на пятницу.

В ту ночь, лежа в постели, Тереза сообщила Биллу:

– Я прочла распоряжение Лейси, прежде чем нести его адвокату. Она завещала свой домик Маку.

– Правда?

– А ты считал, она поступит иначе?

– Да я и не задумывался, – ответил Билл. По правде говоря, Лейси вечно возилась с Маком и всеми остальными, кто хоть когда-нибудь испытывал душевный дискомфорт – с Вансом, Джемом и Лав, – при этом ни разу не поинтересовавшись, что творится на душе у Билла. А ведь он был знаком с Лейси Гарднер куда дольше остальных. Он повстречался с ней еще восьмилетним мальчишкой, надутым и вспыльчивым сорванцом. Лейси и Максимилиан после окончания войны каждый сезон проводили на пляже. Лейси здоровалась с пареньком за руку и спрашивала: «Как поживаешь?» Билл же стоял молча и надменно, скрестив руки на груди. Однажды эта дамочка пообещала упрямцу два пенни, если тот улыбнется. «Ну уж нет, – отрезал он. – Я не улыбаюсь за деньги». Билл отчетливо помнил, какой была Лейси Гарднер в молодости: светлый шиньон, тонкая талия. Она запрокидывала голову и заходилась звонким смехом, промокая уголки глаз кружевным платком. Она еще много лет вспоминала эту фразу: «Я не улыбаюсь за деньги». У них была своя личная шутка на этот счет, собственный прикол. Мальчишка хотел сказать, что привязанность не покупают; ее надо заслужить. И Лейси Гарднер ее заслужила.

Билл и в мыслях не держал, что Лейси однажды умрет. Она казалась ему вечным существом, эхом прошлых поколений, которое не сгинуло и не сгинет никогда. А Лейси взяла и умерла. Билл был неимоверно расстроен потерей, а кроме того, теперь он знал наверняка, что скоро придет и его очередь.

– Лейси завещала домик Маку, – повторил Билл. Вспомнился недавний разговор во время шторма. – Он обещал остаться. – Подхватив жену на руки, Билл прошептал в ее ароматные волосы: – Пусть хоть кто-нибудь останется.

Мак заскочил за вещами, когда Марибель была на работе. Побросав одежду в мешки для мусора, вытащил любимые компакт-диски, собрал оплаченные квитанции и фотографии родителей. Телевизор он покупал сам, но решил его оставить. Кухонная утварь тоже принадлежала ему, однако он ничего не взял, за исключением открывалки для бутылок в форме кита, бывшей когда-то в собственности Максимилиана. На газовый гриль они сложились вместе, но и тут Мак не стал мелочиться.

Бросил пожитки в багажный отсек джипа, сел в салон и недолго посидел перед домом. Оставить записку? Пожалуй, следовало бы, только что тут скажешь…

Забот в клубе было предостаточно. Мак разгребал песок, и не было этой работе ни конца ни края – все равно что пытаться съесть гигантскую миску спагетти. Он старался переключить все внимание на боль физическую, которая не в пример легче боли душевной. Угораздило же его в одночасье лишиться и Лейси, и Марибель.

Натрудившись вдоволь, Мак отнес вещи в домик Лейси. Вытащил из общей кучи открывалку и откупорил бутылочку «Мишлоб». Устроившись в любимом кресле старушки, он решил кое-кому позвонить.

Для начала – Хавроше.

Трубку взяла секретарша и елейным голосом прокурлыкала:

– Тот самый Мак Питерсен? Наш вице-президент по поездкам и размещению?

– Н-да, – неуверенно ответил Мак. – А можно позвать к телефону Ховарда?

Переключили на Ховарда. Тот с ходу зычно заорал:

– Как я распереживался! Ну и потрясло вас. Мы все смотрели в новостях. Что с отелем?

– Нормально, стоит. Правда, работы тьма. Пахать и пахать.

– Похоже, тебе так просто оттуда не вырваться, – предположил Хавроша.

– Ты знаешь, я никуда не поеду, – выпалил Мак. – Потому и звоню.

Хавроша молчал.

– Я решил отказаться, Ховард, – добавил Мак. – Мне придется остаться здесь. Я к тебе очень хорошо отношусь, и ты сделал мне фантастическое предложение… Просто нутром чую: мое место здесь.

Хавроша молчал.

– Ховард, алло?

Мак ломал голову, что с ним сейчас происходит. Расстроен ли он, растерян или зол. Быть может, сбит с толку – поди разбери.

– Да-да, слушаю, – откликнулся наконец Хавроша. – Ты знаешь, удивительное дело. Сидим вчера с Тоней, а она и говорит: «Не представляю, как будет в «Пляжном клубе» без Мака. То ли ехать туда, то ли нет».

– Вот и хорошо, вам не придется выбирать. Конечно, ехать, – ответил Мак. «Прощай, новая работа».

– Ну да, – пробасил Хавроша. – Пожалуй, так.

Теперь предстояло позвонить Дэвиду Принглу. Мак отхлебнул пива.

– Дэвид, это Мак. Мак Питерсен.

Дэвид хохотнул.

– Сейчас ведь только сентябрь. Не надеялся услышать тебя раньше октября.

– Да ну!

– Так что решил? – спросил Дэвид. – У тебя в запасе было целое лето. Надумал?

– У Венделла не переменились планы? – спросил Мак.

Дэвид хмыкнул. Наверное, сейчас он откинулся в кресле, обитом кожей.

– Нет. Он уже снял помещение, где будет отмечать уход на пенсию.

– Ясно.

– Ну, тогда продаем?

– И никаких перспективных парней на горизонте? – спросил Мак. – За лето никто не появился?

– Мак, я говорил, как обстоят дела. Никто не станет рвать жилы ради чужого хозяйства. Венделл держался из любви к твоему отцу.

– Я понял, – ответил Мак. – Продавай. – «Прощай, ферма».

– Размещу объявление завтра же утром, – заверил Дэвид. – Надеюсь, ты понимаешь, что мы на этом не разбогатеем.