Плыть против течения

Салисбери Мелинда

— А они — животные? — спросил Гэван.

— Точно не люди, — сказала я.

— Но странно, что оно вообще вошло в клетку, — сказал Гэван. — Оно же видело, куда идет?

— Нет, если было слепым, — отметила я. — Я видела слепого. Может, оно услышало и учуяло курицу, но не увидело клетку. Может, и остальные такие, — добавила я. Но мы могли лишь надеяться.

— Что будет наживкой этой ночью? — спросил Гэван, пока Рен хмурился.

Хороший вопрос.

* * *

Моя коза была мертва. Я помнила ее с детства, а теперь она лежала на полу в загоне, ее горло

было разорвано. Курицы тоже были мертвы, их шеи были истерзаны. Курятник был весь в крови и перьях.

— Ого, — Рен прижал ладонь к моему плечу, забыв, что злился на меня, от вида бойни. — Это жутко. Они их даже не съели. Просто… убили. Бедняжки.

Гэван повернулся и пошел к дому в тишине.

Хэтти. Он думал о Хэтти, гадал, была ли она мертва, и было ли это так. Я надеялась, что нет. Я надеялась, что, если она и была мертва, то чище и быстрее. Я надеялась, что она и не была мертва.

— Сожжем их, — сказал Рен.

Мы справились быстро. Я собрала костер из коры дерева за домом, а Рен собрал трупы. Я пошла в дом за спичками и замерла у закрытой двери кабинета. Похоже, Гэван был там. Я хотела постучать, но передумала и вернулась наружу.

— Как Гэван? — спросил Рен, понизив голос.

— Похоже, ему нужно побыть одному, — я согнулась и чиркнула спичкой, поднесла ее к хворосту. — Я его не виню.

Мы смотрели, как разгорается огонь, и его треск напомнил мне праздник в деревне. Будто в прошлой жизни, как и сказал Гэван. Когда огонь поднялся, Рен бросил туда куриц. Мы вдвоем принесли козу и бросили туда же.

В воздухе запахло жареным мясом, и меня чуть не стошнило, когда рот наполнился слюной.

— Идем, — Рен закрывал рот и нос рукой. — Пройдемся.

Я кивнула. Мне нужен был свежий воздух, и существ тут точно не было, пока светило солнце. Хотя я все равно убедилась, что пистолет был со мной.

Мы оставили костер позади, пошли к озеру, повернули направо и устремились вдоль берега. Рен хромал сильнее обычного, словно нехватка отдыха сказывалась на нем. Я не упомянула это, хотя замедлила шаги. Он поравнялся со мной, улыбнулся на миг.

— Так ты все еще хочешь уехать? — спросил Рен, когда мы подошли к тропе, ведущей к горе. — До сих пор?

— Конечно. Разве я не планировала это годами? Мне просто сначала нужно разобраться с этим.

— Хорошо.

— Можно подумать, ты меня прогоняешь, — я пнула камень.

Он тут же рявкнул:

— Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Я ошеломленно посмотрела на его профиль.

— Тогда почему злишься? Рен, я не читаю мысли.

— Потому что тебе тут опасно.

— А то я не знаю.

— Нет, — он остановился, и я тоже, повернулась к нему, и он продолжил. — Не только из-за монстров. Ты хранила тайну своего отца все эти годы. Как и сказал Жиль, ты — сообщница. А если тебя решат наказать в суде? А если жители не станут ждать суда? А если они накажут первыми? За твою маму, за то, что теперь случилось с Айлин и Хэтти. Испуганные люди творят глупости, Альва. Они не слушают голос разума.

Моя кровь похолодела от его слов. Я не думала задерживаться и смотреть, что будет, когда

жители узнают о вине отца. Я не думала, что будет потом, потому что — какая разница, если я уже далеко? Но Рен был прав, я не была далеко. Я была тут, посреди беды, которую скрыл мой отец. Может, я окажусь в суде рядом с отцом, буду умолять за жизнь, просить помиловать, пока судья в черном капюшоне будет приговаривать моего отца к смерти за убийство, а меня с ним за то, что врала и скрывала это.

— Я был так рад, увидев тебя прошлой ночью, — сказал тихо Рен. — А потом так… разозлился. Я думал, ты была в безопасности, уехала в закат на почтовой телеге к новой жизни. Но ты еще тут. И каждая минута опасна для тебя.

— Рен… — я не знала, что еще сказать.

— Если ты умрешь из-за этого, я тебя не прощу, — он посмотрел на меня. — Серьезно.

Его глаза вспыхнули, холодный огонь передался мне.

— Ладно, — с дрожью сказала я. — Я обещаю не умирать.

Он нахмурился, словно я сказала что-то глупое, а потом схватил меня за руку и переплел пальцы с моими. Он пошел к дому, потянул меня мягко.

— Идем.

Я пошла за ним, обдумывая последние минуты, гадая, как они привели к тому, что мы с Марреном Россом держались за руки.

Я еще больше удивилась тому, что это было приятно. Наши ладони сочетались.

— Как ты оказалась с Гэваном Стюартом? — спросил Рен, нарушая неловкое молчание между нами.

— Я могу рассказать, но тебе не понравится, — предупредила я. — Раз ты так переживаешь за мою безопасность.

Он посмотрел на меня краем глаза, не веселясь.

— Расскажи.

Я глубоко вдохнула и начала, описала все, что случилось после того, как я оставила его вчера, пока не вернулась. Я не упомянула лишь поход к его дому, ведь он явно устыдился бы того, что я была там.

И я была права, ему не понравилось. Когда я дошла до части, где Жиль Стюарт сказал мне переодеваться под дулом пистолета, он попытался вырвать руку из моей, и я знала, что если бы отпустила, он слетел бы с горы и вскоре оказался был в камере рядом с моим отцом с таким же обвинением. И я удержала его.

— Я разобралась с этим, — сказала я. — Это в прошлом и не повторится.

Он развернул меня, чтобы посмотреть в глаза, другая ладонь прижалась к моей щеке, большой палец погладил мою скулу. Я не помнила, когда на меня так нежно смотрели, когда так нежно со мной обращались. Словно я была ценной. Не как фарфор или стекло, что-то холодное, требующее, чтобы его замотали и спрятали, чтобы не повредить. Но ценное и необходимое. Словно я что-то значила.

И я знала с уверенностью той, кто семь лет полагался на инстинкты, чтобы выжить, что он собирался поцеловать меня. И я этого хотела. Я хотела, чтобы Маррен Росс поцеловал меня, и я хотела ответить ему в поцелуе.

Ветерок бросил волосы мне на лицо, и Рен убрал их мне за ухо, придвинулся при этом ближе, опустил голову к моей.

А потом замер, посмотрел за меня и отпрянул.

Я обернулась, увидела, что Гэван вышел из дома.

— Вот и вы, — Гэван явно не заметил, что прервал миг близости.