Плыть против течения
Шрифт:
* * *
Парни долго не возвращались, так долго, что редька, которую я бросила в рагу, почти развалилась, и я уже стала переживать, что они и не вернутся. Я села на крыльце с чашкой чая в руках, смотрела, и радость была как тень в солнечный день, когда я заметила их. Гэван помахал весело рукой, другой тащил телегу за ними. Я опустила кружку и поспешила помочь.
Они запыхались и вспотели, но Гэван сиял решимостью, а Рен был полон мрачной решительности, не дал мне тащить телегу вместо него, хотя я видела, что его
Мы соединили клетки цепями, втроем затягивали их и обвивали ими прутья. Это могло сработать. И надежда загорелась в моем сердце.
Небо побагровело, мы повесили на цепи замок, две клетки стали одной. Рен прикрепил одну к двери, забил в отверстия гвозди, которые они принесли. Ловушка была готова. Оставалась наживка.
— Как много нам осталось ждать? — спросил Гэван.
— Немного, — я смотрела на небо.
— Я поем в клетке.
— Гэван. Не нужно…
— Я буду в порядке. Пистолеты у вас. Оставьте нож так, чтобы я мог дотянуться. Если что-то пойдет не так, я смогу разрезать веревку и вырваться.
Его вера не радовала. Я надеялась, что мы выживем. Я хотела выжить.
Гэван забрался в клетку удивительно бодро, и я привязала ложный задник, опустила нож неподалеку, как он и просил. В это время Рен разливал рагу по мискам. Миска не пролезла между прутьев, так что Гэван получил свое в кружках, наполненных доверху и переданных ему, мы с Реном сели на пол и ели с ним. Было слышно только стук ложек по мискам и тихое тиканье часов на кухне. Мы смотрели только на дыру в двери, которую мы открыли для монстров снаружи.
Ночь была спокойной — ни птиц, ни выдр. И ветер не шуршал камышами. Даже озеро притихло, волны не шелестели.
Мы ждали. Мы оставили одну свечу гореть, чтобы видеть, и чтобы она играла роль маяка, влекла существ к нам. Мы не играли в карты, боялись даже говорить на случай, если что-то упустили. Я держала пистолет у себя на коленях, заряженный кремнёвый пистолет лежал рядом. Рен снова был с топором. Мы затаили дыхание.
Первый час прошел мирно. Существ не было видно, и Рен заварил чай, хотя Гэван отказался, ведь собирался просидеть еще десять часов в клетке. Он уже стал ерзать, потягиваться, ноги затекали. Он не мог там толком встать или двигаться. Он не должен был так долго там сидеть.
— Нужно сидеть там по очереди, — я прошла к заднику клетки и потянула за узел.
Гэван повернулся.
— Что ты делаешь?
— Ты не можешь сидеть там всю ночь. Посмотри на себя, — я кивнула туда, где он тер голень сзади. — Мы будем меняться. Я посижу еще час, потом Рен меня заменит.
— Я в порядке.
— Нет. Хватит быть героем.
Он хотел возразить, но я увидела облегчение в его глазах от возможности выйти.
— Ладно, — он вздохнул,
Я отпустила задник, дождалась, пока он выберется, скользнула на его место. Я оставила кремнёвый пистолет снаружи, но свой унесла с собой, сжимая как талисман.
— Постой, — Рен вернулся с чаем в руке, когда Гэван стал прикреплять задник. Рен вернулся на кухню, принес мне подушку и бросил. Я благодарно сунула ее под себя, и они привязали задник клетки.
Мое сердце колотилось в груди, застряло в горле, пока я смотрела на другую часть клетки.
Дыра зияла передо мной, тянулась в ночь. Я поежилась.
— Вот, — Рен протянул кружку чая между прутьев.
Как только я потянулась за ней, белый силуэт появился во тьме, и за домом что-то резко закричало, напоминая слово «нет».
ВОСЕМНАДЦАТЬ
— Они тут, — шепнула я, сердце билось до боли, желудок сжимался от страха.
Рен резко вдохнул, потянулся за топором, Гэван взял кремнёвый пистолет. Мои пальцы сжались на моем пистолете и крае внутренней дверцы. Желание закрыть ее сейчас было сильным, но я скрипнула зубами, подавляя его.
Я не могла отвести взгляда от руки, сжавшей край дыры в двери, и я приготовила себя к столкновению с одним из них, слабо дышала, пытаясь взять себя в руки.
Я все еще не была готова, когда его стало видно, оно согнулось у входа в клетку.
Как и то, что я видела у дома, это существо было без волос и голым, но то было тощим, а это — мускулистым. Существо все еще было худым, но ноги были сильными под шершавой на вид кожей. Оно присело на корточки, раздвинув ноги, напоминая паука, опустило низко верхнюю часть тела, глядя на меня.
Это существо не было слепым. Оно меня видело.
Его глаза были полностью черными, как глубокий пруд, и я застыла от их вида, словно прибитая к месту. Оно склонило голову набок, глядя на меня.
Эти существа, чем бы они ни были, долго тут находились. Вечность исходила от него волнами. Я ощущала себя муравьем под его ногой. Я была добычей. Всего лишь добычей. Я была зайцем в силках, птицей в поле, в которую уже собирались стрелять. Я была слабой.
Существо улыбнулось мне.
Нет. Не улыбнулось.
Его тонкие губы изогнулись и открылись, и я сама увидела, как те длинные клыки умещались внутри.
Я бы не хотела это узнать.
Его рот все открывался, пасть опускалась, и клыки выдвигались как у змеи. Они были длиннее моего мизинца, опасно изгибались. За ними торчал задний ряд зубов, готовый терзать.
Мои пальцы сжались на дверце клетки. Рен выдохнул:
— Альва, — голос его дрожал.
Существо замерло и посмотрело на вершину ловушки, где дверца ждала момента, чтобы упасть. Оно закрыло рот и щелкнуло.