Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна?
Шрифт:
– Или...
– Артём запнулся, стал копаться в стопке своей одежды. Я видела, что у него слёзы подступают, видела, что уже льются ручьями.
– Не реви, Щеголь, - сказала Эрна.
– Что ты ревёшь? Нашкодишь и ревёшь? Попал к нам - что такого?
– Да уж: что такого?
– Она (он указал на меня.) здесь из-за отца. У Гришани сестра мёртвая, его встречает. Босхан Канурович к вам прорваться не может, Радий Рауфович тоже. А меня затащили.
– Но ты сам пошёл по льду!
– возразила Эрна. Она уже сидела на стуле с высокой спинкой. Стул был деревянный, глубокого ультрамаринового цвета и мерцал, всё вокруг стало синим, ночным и звёздным. Сада уже и не было. Мы как будто летели в космосе.
–
– Вот ещё, - рассмеялась Эрна.
– Они же не прикасались к нерукотворному.
– Это, значит, к вещам из Плывунов, - объяснила я Артёму. Мне было неприятно, что Артём назвал меня «она», а не Лора и не Лорочка, и даже не Глория, но я решила подсказать ему, а точнее я хотела показать свою сообразительность Эрне. Я поняла в чём дело.
– Вот видишь, - сказала Эрна.
– Украл бумажник, а оказался в Плывунах.
– Но я помогал вам, и мама вам помогла с кабинетом.
– Ты хочешь: «дашь-на дашь» - Эрна грустно улыбалась.
– Я оставлю тебе жизнь, Артём. Сам король за тебя попросил. Ему нравится, как ты танцуешь. Можешь приходить к нам на занятия. Ну и меняйся. В лучшую сторону, как бы это назидательно и скучно не звучало. Это долгий разговор. Их у нас с тобой будет достаточно. Помни о том, что ты теперь посредник между нашим миром и вашим, а не кандидат на ничто.
«Кандидатами на ничто» Эрна называла тех, кто должен был умереть. Неужели она и правда хотела его уничтожить? Может, поэтому так долго тот тренер не тащил шланг? Но ведь тот, которого Тёма называл дьяволом, охотился на папу, не на Артёма.
– Спасибо!
– сказал Артём. Он уже был в своей одежде. Она сама моментально наделась на него, а плывунская нерукотворная пропала.
– Подойди, возьми меня за руку и представь, что ты оказался дома.
Артём шагнул к Эрне и тут наткнулся на стол, где стояли мои головы. То есть не мои, конечно же, я не змей-горыныч, а кукольные головы, и ручки, и для босых кукол, голые стопи, ну и молоток конечно же (куда ж без молотка, без молотка мне никуда. И Эрна была уже не рядом, в глубине. Такой обман зрения - пять-дэ. Плывуны любили разные оптические обманки. Увидев, мои «произведения», Артёму стало не по себе. Видно было, как он испугался.
– Это куклы мои.
– Ой, - Артём держался за левое подреберье, прям, как моя мама, когда ссорилась с отчимом.
– А я уж подумал...
– Артём! Тебе пора!
Я видела, как испугался Артём, увидев Эрну не рядом, а как бы в другом пространстве, как будто она очень далеко, и совсем кажется маленькой.
– - Не бойся. Это пространства расслоились, -- ободрила, как могла я Артёма.
Он боязливо шагнул к Эрне, и они пропали.
Я решила мастерить куклы, но у меня не получалось даже вывернуть простенькую лапку плюшевой собачки на лицевую сторону. Я волновалась, несмотря на то, что Плывуны - это мир спокойствия равновесия и гармонии. Больше всего меня поразил и возмутил рассказ Артёма, о том, как он у моего беззащитно-нерукотворного папы пытался спереть бумажник. Вот придурок-то! Деньги предназначались для папы и нас с мамой, другие не смогли бы ими воспользоваться - в этом все плывуны, у них всегда помощь конкретная, что сейчас у мамы в конторе называется - адресная. Плывуны не собираются спасать всё человечество. Каждый спасётся по вере своей - они эти догмы оставляют церковникам. Плывуны - дополнение, они считают, что спасётся далеко не каждый, некоторым они помогут, а других, наоборот, потопят.
Скоро папа стал меня кликать. Не в первый раз я вспомнила папины слова, что в Плывунах как в лесу - аукаемся, разве что грибы не собираем. Плывуны не для безделья. Они всегда живым на пользу. Тёма быстро вылечил раны, наверное и папа.
Папа появился из глубокой сини.
– Голова кружится?
–
– Немного. Я поспал.
– - Но папа! В плывунах же не спят?
– - А я - спал, -- упёрто сказал папа.
– - Ты с этим пацаном болтала?
– Да. Его Эрна простила.
– Нет. Эрна не простила. Эрна никого не прощает. Король попросил. Сказал, что страсти Артёма разрывают - это неплохо для творца.
– Его должны были уничтожить?
– Да. Из-за родителей. У него родители так себе.
– папа поморщился.
– Из-за родителей?
– испугалась я.
– А ты как думала? Не можешь отвечать за свои поступки, не сможешь отвечать и за свою жизнь. Мой как раз вариант. Только я не воровал.
– А они воруют?
– Мать-то жульё крупное. Но ей теперь тоже несладко. Не позавидуешь.
– Ой!
– я испугалась.
– Да не ойкай ты. Захочет - спасётся. У неё ещё не всё потеряно. А вот нам с тобой может не поздоровиться.
– Нет, папа. Я того убью сама. Не знаю как, но убью. Но тебя ни за что им не дать убить. Если что, я Тёму попрошу помочь. У него и друзья боевые.
– Да, дочь, хорошо. Всё, пошли к маме.
– Папа! Я тебя умоляю: представь нашу квартиру. Я не хочу по улице с тобой, раскрашенным в синеву, плестись.
– Представлю, - неуверенно сказал папа.
– Я, пока лежал, чувствовал, что учусь, начинает работать воображение. Это всё из-за удара.
Мы взялись с папой за руки, и... очутились у входной двери. Мама сразу открыла. Она не так давно пришла с работы. В прихожей на стене висели часы - было только полдевятого. Всё-таки Плывуны - великая вещь. Не теряется ни минуты, ни секунды времени.
– - Явились, не запылились, -- рассмеялась мама.
– Что у тебя с лицом?
Я думала мама обращается к папе. Оказалось - ко мне. Папино-то лицо было без тени подтёков и гематом. Ну, Плывуны, ну, волшебники!
А лицо у меня было напуганное, потому что я заметила у себя в руках лапу той игрушечной собачки, лапу из ткани, которую не могла вывернуть! Ой! Из Плывунов нельзя было ничего брать! Верну, ничего страшного.
– успокаивала я себя. Я сунула лапу в карман своей куртки, заношенной, старой, с клочками меха вокруг капюшона.
Ночью я вспоминала Артёма и мне становилось сладко и хорошо.
Глава шестая.Новый год
Глава шестая
Новый год
Последствия удара о лёд были несерьёзными. Папа пропустил всего два дня работы. Эрна стала приходить к нам в гости. Ситуация становилась серьёзной. За неделю морозов Плывуны ослабли. Каждый день мы с папой встречались у катка. Эрна принесла нам коньки, и мы стали кататься. То есть, после работы папа ещё должен был кататься. Мы были совсем вымотанными. Нам помогали и Артём, и Лёха с Владом, и Босхан. Но всё равно коньки давались нам с трудом. Лёд был гладкий, только поцарапанный за день. Морозы были такие, что вечером Босхан заливал снова. В том месте, где он лил во время драки кипятком, была большая кочка - все её объезжали. А в том месте, где была вмятина от конька - там тот смертоносный субьект оставил след. Босхан первые дни пытался залить эту щель. Но она не заливалась. Вопреки всем законам физики, вода не скатывалась в щель, а растекалась вокруг. То есть щель тоже окаймлял «бордюр» изо льда. Но в целом всё было спокойно. Эрна объясняла это тем, что кладбищенские поняли: на катке им не совладать. Если что, кто-нибудь из нас растопит лёд кипятком. У Босхана в раздевалке стояло пять термосов с кипятком. Воду Босхан менял каждые десять часов. У плывунов кладбищенским сложно. Кладбищенским по жизни сложно. Они действуют так же, как сто, и тысячу лет назад. Но Эрна сказала, что они мощны своей глубинной силой, все пороки нашёптываются ими.