По дорогам сказки
Шрифт:
– Что ты, что ты! Первым делом скажу. Вот спасибо, что научил. – И пошла дальше.
А Войтек вслед кричит:
– Бабушка, спросите у неё заодно: что делать парню, если ему работать вот как надо, до зарезу, а нельзя: мешают. Спросите?
– Спрошу, спрошу.
Ушла старуха. Выглянул Войтек из-за кустов: тут ли Анелька? Тут. Сидит на камне.
Так бы и пропал у него весь день, да, на счастье, набежала на небо чёрная туча. Такой дождь хлынул – только держись!
Накинула Анелька на голову фартук и со всех ног пустилась
А Войтеку дождь нипочём. Он вышел из лесу и принялся за работу.
Вечером, когда Анелька пошла по воду, у колодца её остановила ведунья. Она была одна, без своих провожатых. Не было с ней на этот раз ни чёрного пса, ни чёрного кота, ни сороки-вертихвостки.
– Вот что, девушка, – сказала ведунья. – Ты своего вороного напрасно не ищи: не найдётся! Да не ходи до поры до времени к опушке леса, на последнюю полосу, а то всё пропадёт.
Сказала и ушла, как пришла.
Послушалась её Анелька – больше к лесу не ходила: боялась, что всё пропадёт.
Работала Анелька как будто по-прежнему: всюду поспевала, со всеми делами управлялась, но стала она какая-то тихая, задумчивая, словно кто её подменил.
А Войтеку больше никто не мешал работать. Ведунья каждый день приходила к нему, приносила ему еду и питьё, настоенное на лесных травах. Напьёшься – и вдвое сильней станешь. Ночью спал он в лесу под деревом, а чуть свет вставал и принимался за работу.
Но с каждым днём на сердце у него становилось всё тяжелее.
«Ну, что ж, землю я вскопал не худо, ни одного корешка не оставил, ни одного камешка. Теперь надо бы её удобрить… А чем? »
Когда-то дома мать круглый год выгребала из печи золу и бережно пересыпала в дощатый ящик. Ящик для золы стоял у них в сенях. А во дворе за коровником высилась большущая куча навоза, куры и петухи любили рыться в ней, переговариваясь на своём птичьем языке…
В те времена ему бы не пришлось думать, чем удобрить поле. А теперь у него не было ни дома с тёплой печкой, ни двора с хлевом.
И Войтек не спал ночи, ломая голову над тем, как же ему быть…
Он и не знал, что по окрестным деревням ходит босой мальчик с корзинкой, ведром и деревянной лопатой в руках. Он заходил в избы и просил дать ему «так, самую малость – горсточку золы», бродит по дорогам и собирает в корзину навоз. Каждый день он относит ведро и корзину в лес, золу высыпает из ведра в яму, навоз складывает в кучу и прикрывает еловыми ветками и соломой.
Но Войтек в деревни не заглядывал и поэтому ничего не слыхал про мальчика с корзиной и лопатой.
И вот настал день, когда мальчик сам пришёл к нему на поле. Он остановился у края полосы, снял шапку и сказал:
– Здравствуй, Войтусь!
Войтек с удивлением поглядел на него:
– Здравствуй, паренёк. Ты кто такой?
Мальчик усмехнулся:
– Эге! Ты, я вижу, забыл того чёрного пса, что стерёг дом у ведуньи. А ведь это я и есть. Ты освободил меня от заклятья. Спасибо тебе!
– Так это ты,
– Да ничего особенного, Войтусь, меня снова берут в пастухи. Но дело не в этом. Я пришёл тебе сказать, что припас кое-что для твоего поля. Пойдём посмотрим.
Войтек пошёл вслед за мальчиком и увидел полную яму золы и высокую кучу навоза – пожалуй, повыше той, что была у них во дворе за коровником.
Ну и обрадовался же Войтек!
– Вот спасибо, приятель! А я-то думаю: пропало всё моё дело…
И он опять принялся за работу.
Скоро земля у него на полосе была как ни на одной другой. Она стала рыхлая, жирная – только сей. Да вот сеять-то ему было нечего…
Он вспомнил поле, на котором трудились его отец и дед и которое он забросил. Вспомнил амбар, который сам разобрал по брёвнышку, потому что ему лень было ездить в лес по дрова… И на душе у Войтека стало горше прежнего.
Он и не знал, что на мельнице – подручным у мельника – уже много дней работает какой-то паренёк. Он заботливо подбирает каждое упавшее зёрнышко. Зёрна, просыпанные перед мельницей или разлетевшиеся из-под жерновов, он сметает в кучу метёлкой и ссыпает в мешочек.
Не знал Войтек, что каждый вечер к мельнице приходит девушка, берёт у мальчика мешочек, уносит к себе и целыми днями сидит, склонившись над столом и перебирая зёрна. Рожь она кладёт в одну сторону, пшеницу – в другую, а всякий мусор выбрасывает в печь.
Урожай в тот год был богатый. Особенно хорошо уродилась пшеница. Поэтому пшеничных зёрен попадалось больше, чем ржаных. Зёрна были крупные, чистые, словно янтарь. Как раз для сева.
Войтек никогда не заглядывал на мельницу и ничего не слышал про паренька и девушку. Но вот как– то раз они сами пришли к нему на поле и принесли вдвоём тяжёлый мешок.
– Это ещё что? Кто вы такие! – спросил Войтек.
Юноша и девушка переглянулись и весело рассмеялись.
– А ты разве не помнишь чёрного кота и сороку? Ты нас освободил от заклятья, а мы тебе принесли немного пшеницы, чтобы ты засеял своё поле. Погляди – хорошая?
Войтек до того обрадовался, что все слова растерял. Только одно и нашёл: «Спасибо!»
Он развязал мешок, наклонился над ним и стал перебирать зёрна, осторожно, бережно, словно они были стеклянные и могли разбиться.
Потом он выпрямился и пошёл по полю широким шагом, рассыпая вокруг полными горстями золотые зёрна пшеницы.
А на меже стояли паренёк с мельницы, девушка и пастух, который нарочно прибежал из деревни, чтобы посмотреть, как Войтек начнёт сеять. Все трое глядели и радовались, что каждому из них удалось внести свою долю в труд их старшего друга, Войтека.
* * *
А когда деревья начали ронять на землю желтые и красные листья, на поле в зелёном возке приехала Анелька. Рядом с возком шагал её отец. Он нарочно шёл пешком, чтобы лучше осмотреть полосы.