По дорогам Вечности

Калямина Анастасия Олеговна

– А, Фолия, она ведь жива, да?
– спросил пораженный отец у своего вновь обретенного сына, со странной ребяческой наивностью.

– Нет, её убили много лет назад, - мрачно ответил тот, скрестив руки на груди.

– Вот как...

– И в этом виноват ты!
– Саймон крикнул на него, не в силах больше сдержать накопившуюся злобу.
– Предатель! Как ты мог!

При этом вид у Прохора Рейли был такой, словно ему на голову вылили без предупреждения ведро холодной воды.

– Саймон...
– пошатнулся он.

– Мы уходим! Тут больше нечего делать!
–

сын оттолкнул его к дивану и подошел к выходу из комнаты.

Карси была в замешательстве, не зная, идти за ним или нет. Ей казалось, будто юноша несправедливо поступает с отцом. Но Саймон считал, что тот это заслужил.

– Подожди!
– Спохватился Прохор.
– Дай я всё объясню!..

– Не нужны мне твои лживые объяснения!
– Отрезал Саймон.
– Карси, ты идёшь?

Карсилина медлила, переводя взгляд с одного на другого. Она испытывала к Прохору жалость. Саймон ведь мог выслушать его, а не уходить, не дождавшись объяснений. Может, его слова расставят все по местам?

Навира застыла возле окна, держа щётку для смахивания пыли. Она не знала, как на такое реагировать, вытолкать Саймона за дверь быстрее, чем тот сам удалится, или позволить ситуации разрешиться.

– Пожалуйста, сынок!
– взмолился отец.

Но юноша был непреклонен:

– У тебя сына нет! Ты от нас отказался!

– Я не отказывался!..
– в отчаянии крикнул Прохор Рейли.

– Не хочу тебя слушать!..

– Саймон, давай его выслушаем!
– вступилась Карсилина.

Юноша ухмыльнулся. Он знал, что у Карси была очень вредная привычка видеть во всех людях хорошее, или пытаться разглядеть. Неужели она и правда думает, что его отец может получить прощение!

– Пойми, Карси, ничего дельного он нам не скажет, - отказался Саймон.
– Ты идёшь, или как?

Карсилина еще раз бросила взгляд на несчастного Прохора Рейли, потом на Саймона, мол, ты не прав.

– Как хочешь, - рассердился тот, хлопнул дверью и ушёл.

Карси догонять не стала.

Она усадила Прохора на диван и приказала Навире принести горячего чая с мёдом.

– А вы, правда, их не бросали?
– спросила девушка, присаживаясь рядом.

– Я не отказывался от жены и ребенка, - повторил он убитым тоном.
– Я слишком любил Фолию...

Он осёкся, вспомнил реакцию своего сына и изрёк:

– Саймон меня не простит!

– Простит, я уверена, - пыталась успокоить его принцесса.

– Он и слушать не станет!

– Ну, это спорный вопрос, - заменила Карси, принимая кружку у Навиры.
– Выпейте, вам станет легче! Саймон остынет, тогда ему всё и объясните.

Прохор отпил глоток, поставил кружку на журнальный столик и криво улыбнулся:

– Он весь в свою мать....

Он глубоко вздохнул и признался:

– Я рад, что сын жив. Ты, наверное, думаешь, что из меня плохой отец вышел? Может и так, но я должен это исправить...

– Скажите, а почему всё так получилось?
– поинтересовалась Карси.

– Тебе действительно хочется узнать?

– Да, - кивнула она.

– Хорошо, - Ответил отец Саймона.
– В Зебровске мы жили, потому что жену раздражал Листон, она терпеть не могла

волшебство. Фолия, в отличие от меня, была простой смертной. А еще она очень боялась, что мои способности передадутся сыну. Она запрещала мне показывать ему, что умею, и не хотела его контактов с магией. Я пытался её убедить, мол, если у него есть хоть какие-то способности, они всё равно разовьются, даже если Фолия этого не хочет. Ведь если человек с рождения чародей, он на всю жизнь им и останется. Но моя жена этого не понимала.

– Так вот почему Саймон не знал, что он маг!
– перебила Карси.

– Да, поэтому. Но способности у него проявлялись, еще, когда я был с ними. Он, когда был маленьким, творил всякие волшебные вещи не осознанно, всё вокруг падало, тряслось, лопалось, искрилось (как и вокруг любого другого мага младенца). Я старался, чтобы Фолия этого не замечала. Потом, когда ему исполнилось года три, магия уже перестала проявляться внешне в таком количестве, и теперь его можно было даже принять за простого смертного (Я провел с ним ряд тренировок, конечно в тайне от жены, чтобы научить сына сдерживать магию)... А потом меня вызвали в Чалиндокс...

Он закашлялся, отхлебнул чая и продолжил:

– Затем, меня начали шантажировать колдуны "СиТм". Говорили, если я попытаюсь вернуться, Фолию и моего сына убьют. Они запрещали говорить им, что я жив. И жена по их сценарию думала, что я погиб...

– И вы не пытались им помешать?
– поразилась Карси, поднялась с дивана, и начала по комнате ходить взад-вперед.
– Не решались исправить ситуацию. Как трусливо!..

– Я пытался! Тайно разрабатывал план спасения моей семьи. Прошло некоторое время. Я, наконец, решился. Купил билеты на рейс в Зебрландию, хотел забрать свою жену и сына. Но эти злодеи, видимо, о чем-то догадались. За час до вылета мне позвонили и сообщили, что убили Фолию и Саймона, что уничтожили тела...
– Прохор вздрогнул и судорожно отхлебнул глоток горячего чая.
– А, я, как идиот, поверил.

Карсилина остановилась посреди комнаты и с сочувствием на него посмотрела. Она молчала, не зная, что сказать.

А Прохор прошептал, указывая на портрет покойной жены:

– Я тогда потерял смысл жизни. По крайней мере, мне так казалось. Лоритта и Желлистина не отходили на меня ни на шаг, боялись, что я могу что-нибудь с собой сделать! Они взяли с меня клятву, которая в какой-то мере дала мне новую цель жизни, но я всё равно не ощущал, что живу.

– И что это за клятва?
– поинтересовалась Карси, снова присаживаясь на диван.

– Я поклялся, покуда зло еще сильно, охранять вас: тебя, Мартину и Альфреда. Желли, видимо, чувствовала, что они с Иксбертом скоро уйдут в мир иной...

Наступила пауза, во время которой Прохор допил остывающий чай.

– Знаешь, я отношусь к вам, как к собственным детям. Я к вам очень привязан, но забыл уже давно, что такое счастье.

– Какой же вы несчастный, мистер Рейли...
– С горечью заметила Кари, коснувшись ладонью его плеча.

– Сегодня чувствую себя уже не так как вчера и все эти пустые годы!
– воскликнул Прохор, да так громко, что Карси вздрогнула.