По дороге могущества. Книга пятая: Лик Кальмуара

Нукланд Алан

Даже енот Флодигарт, опустил голову, воздавал должное павшему вражескому герою.

Вновь опустив взгляд на Сидиуса, я, наконец, разжал пальцы и бережно положил обмякшую ладонь ему на грудь.

Прощай, Сидиус.

В уважении склонив голову перед Мастером в последний раз, я поднялся на ноги и, обернувшись к трупу Кальмуары, с тенью поселившегося в глубине души мрака направился к нему. Медленно взойдя по полуразрушенным ступеням, я остановился у края пронзившего её грудь кристалла, сверкающее острие которого торчало из разорванной спины, величественно возвышаясь над нами. И устремив немигающий взгляд в недра переливающихся

Истинной Силой граней Светочи, я внезапно со всей ясностью ощутил, что величественная реликвия ордена Хранителей наконец-то насытилась, наполнившись мощью сотен тысяч существ Древнира до самых краёв.

“Защити нас…” — тихо прошелестел с дыханием ветра угасающий шепот последней просьбы.

Я невольно поднял руку и опустил взгляд на испещрённую рунами дриарилловую ладонь.

Лютер… Являются ли правдой сказанные тобой слова, или же это всё коварная ложь, вложенная в твои уста Кальмуарой? Ведь многое до сих пор вызывает вопросы: почему в обрывках воспоминаний Гарганора Пастырь говорил о том, что ему нужна Вайнория, а не Древнир? Почему похожие на Сазэримов гигантские твари уничтожали мой родной мир? Что вообще означает “Пастырь Цикла”? Это прозвище? Титул? Имя? Какой смысл оно несёт? И почему Баглорд, Владыка Гладархона, желал его смерти? Да и сам Баглорд — кто он такой? Часть защитной системы Древних? Или же он сбежавший житель одного из порабощённых Ксантийской Империей миров, переродившийся в Древнире и копящий силу для отмщения? И мои сны… Они столь противоречивы…

Сжав пальцы в кулак, я закрыл глаза.

Так правда это или же ложь? Ведь если всё действительно так, то есть лишь один способ защитить Древнир и спасти всех…

— Не делай этого, Саргон, — внезапно раздался за моей спиной тихий, полный мольбы голос. — Не отправляй нас на Ксантию.

Волна холода окатила моё сердце.

А вот и ответ на мой вопрос…

Медленно открыв глаза, я опустил руку и обернулся к подошедшему ко мне Вильяру Тэку. Несколько долгих мгновений мы смотрели друг другу в глаза, а затем я, наконец, нарушил затянувшееся молчание.

— Почему? — Я прошелся взглядом по замершим в тронном зале друзьям. — Это ведь их мир, Вил. Так почему бы нам всем просто не отправиться обратно домой?

С вырывающимся из груди взволнованным, прерывистым дыханием, Вильяр стиснул дрожащие пальцы.

— Я… Я калека, Саргон… Т-там, на родине, у меня нет ничего: ни рук, н-ни ног, ни семьи, ни друзей. — Из его глаза на щеку упала слеза. — Я лишь жалкий обрубок, одиноко гниющий на кровати. День за днём. День… за днём…

Вильяр опустил голову и уставился на свои содрогающиеся ладони, на которых отпечатались глубокие следы от его ногтей.

— Я готов сражаться за Древнир, — он вновь поднял на меня глаза, в которых застыл страх и отчаяние. — Я готов драться за него до самой последней капли крови. Только, молю тебя, не отнимай у меня всё это…

Я холодно смотрел на его залитое слезами лицо, чувствуя раздирающий его душу ужас и боль. Но кто он в действительности? Всего лишь один из сотен тысяч спящих орудий с промытыми мозгами, который, стоит только его воспоминаниям вернуться, с радостной улыбкой на устах убьёт всех, кого любил, с кем преломлял хлеб и кому клялся в вечной дружбе. Ведь все они — Посланники Священного Восьмирата, преданные псы с дремлющими, заложенными установками на непреложную службу своему единственному и

бессменному Хозяину. И нет гарантии, что даже я сам не переметнусь на их сторону, если сбежавшему Лютеру Ричу всё же удастся найти способ пробудить жестокую армаду Экспантов Ксантийской Империи.

Я отвернулся от Вильяра и мой повелительный голос эхом разнёсся по тронному залу Рэйтерфола:

— Уйдите отсюда. Все.

Мои верные друзья и товарищи переглянулись друг с другом, а затем молча исполнили приказ своего короля, покинув его, и предоставив ему право самому решить судьбу всего Древнира.

Придерживая и помогая Харуду, ушёл Харлен Кривглазиан.

Драксан Аблагард вместе с Гоблей без тени сомнений перешагнули порог зала.

Жаброид Сиэрд с бесстрастным лицом слегка склонил голову и тут же удалился.

Вирхем потянул за руку Беару, но та не сдвинулась с места, смотря каким-то странным взглядом, в котором застыла неведомая печаль, на спину возвышающегося Саргона. И лишь спустя несколько долгих ударов сердца она, наконец, с улыбкой отвела заблестевшие от слёз глаза и позволила Вирхему увести себя прочь.

Держа на руках Мыфана, Шейди Арн Рэн поднялась на ноги, и, бросив последний взгляд на человека, который вновь заставил её испытать давно позабытое чувство настоящей любви, направилась к выходу.

Задумчиво смотря на собрата, Скайдэн отлипла от стены и, закинув лезвие меча на плечо, вышла следом за остальными.

Мрачно нахмурившийся Флодигарт некоторое время стоял в размышлениях, но затем всё же покинул своего врага.

Остолбеневший на несколько долгих секунд Вильяр Тэк подался вперёд и хотел было ещё что-то сказать, но подошедшая в этот момент Берта положила ладонь ему на плечо и мягко сжала его. Остановившись, он обернулся и посмотрел ей в глаза. Обреченно опустив руки, Вильяр вновь взглянул на Саргона и, понурившись, оставил в одиночестве того, кого совсем недавно мог с уверенностью назвать лучшим другом.

И тогда, наконец, наступила полнейшая тишина.

Я закрыл глаза и глубоко втянул воздух в могучие лёгкие, а затем с шумом выдохнул.

Что ж… Вот и всё.

Смотря в глубины сияющего чистейшей синевой кристалла, я сжал дриарилловый кулак и меж костяшек с тихим стальным шелестом выскочили два тёмных, сверкающих лезвия.

Древняя легенда гласит, что наполненная Силой Светоч исполнит абсолютно любое желание того, кто её разобьёт.

Абсолютно любое…

Тогда что же мне пожелать? Быть может, уничтожить все Колыбели? Окружить Древнир неразрушимой защитой? Сломать заложенные Восьмиратом установки верности? Или же, наконец, настала пора освободить Древнир от ксантийцев раз и навсегда?

Я шагнул к кристаллу.

Нет. Это всё не имеет значения. Даже если Лютер с Кальмуарой солгали.

Ведь мне прекрасно известно, каково моё истинное желание.

Я вскидываю для удара дриарилловую руку и в голове гремит голос давно забытого старого друга:

…- Разве ты не понимаешь, насколько это опасно?! Там тебя ждёт только смерть!

— Значит я умру, пытаясь!..

Миг — и сверкнувшие чёрные лезвия вспарывают рассекаемый воздух, с хрустальным звоном разламывая толстую скорлупу кристалла и вонзаясь в ослепительно горящую Светоч.