По ком воют сирены
Шрифт:
— Угадай с трех раз. Если угадаешь, обещаю призовую игру. — Серегин придержал Ивана за локоть.
— Что вы с ним делали? — Слепцов вытаращился на вываленного в земле, кутающегося в курточку и трясущегося, как лист на ветру, своего непосредственного начальника. — Почему он в трусах?
— Пройдет немного времени, и ты все узнаешь. У тебя тоже есть определенные шансы засветить свои трусы всем окружающим, — ободряюще заметил Никита и развернул Николая спиной к подельнику.
Митехин, предупрежденный звонком дежурного по контрольно
— Мать честная, — только и смог произнести он, увидев «карнавальный» наряд одного из задержанных.
— Видишь, — с гордостью кивнул на убийц Серегин. — Оба здесь. Пошли наверх. Буду знакомить. Все как обещал.
— Вижу. Пацан сказал, пацан сделал.
— Только так. Мы, братки, свое слово держим. На том и стоим. А ты выспался? — саркастически поинтересовался капитан, заглядывая старшему следователю прокуратуры в глаза.
— Выспался. Два раза. Вчера и сегодня, — недовольно буркнул Сергей. — Давайте одного в мой кабинет, второго… второго… сейчас я возьму ключи от соседнего… Пошли.
— Куда вы нас привезли? — заверещал Кульков.
— Не кричи. — Серегин взял его кисть на «излом». — Раз угадывать не хочешь, потерпи, прочитаешь на табличке. Читать-то умеешь?
— Да, — морщась от резкой боли в руке, Иван семенил рядом с опером.
— Одно можно констатировать определенно, — подал голос Никита, сопровождавший пролетом ниже Слепцова. — Согласись, что это не похоже ни на лес, ни на кладбище. И в этом есть свои бесспорные преимущества.
Поднявшись по лестнице на третий этаж, Митехин прошел по коридору и, остановившись у своего кабинета, загремел ключами.
— Старший следователь Генеральной прокуратуры Митехин С. О, — прочел вслух Кульков. Испуг, судя по выражению его лица, достиг апогея. Он зашелся в истерике: — Какая Генеральная прокуратура? Братаны! Сдали, суки! Ментам позорным вложили. Пацаны вам этого не простят. В жизнь не отмоетесь! Своего братка, и вот так вот мусорам по-тупому вломить. Как же вы потом жить будете?
— Иди, браток. Рот закрой, — впихнул его в открытую дверь Серегин. — Стань вот там, в углу, и ничего не трогай, испачкаешь.
Митехин сходил за ключами и отпер соседний кабинет, куда Карпов завел Слепцова. Далее допрос шел параллельно.
— Ну и что это, Виктор, за спартанец в набедренной повязке из порванных трусов? — Митехин прошел в кабинет и занял свое кресло.
— Разрешите представить. — Серегин протянул руку в направлении сжавшегося в углу убийцы. — Иван Кульков. Заместитель начальника охраны при заводе его господина, народного депутата Боровского Геннадия Владимировича. Он же по совместительству и исполнитель заказного убийства журналиста Михаила Кивалова. Именно его пальчики мы откатали с одной из найденных бит.
— Я никого не убивал, — не совсем уверено заявил из своего угла Кульков. По мере того, как он говорил, голос его креп. — Это все ложь.
— Вот видишь. Послушай, как он запел. Прямо солист больших и малых академических театров. — Серегин многозначительно посмотрел на Митехина. — Как быстро перестроился. А ты был против наших э-э-э-э… эффективных методов работы с подозреваемым. Если б не мы, ты б его колол до седьмого пришествия. Сейчас бы набежали адвокаты с кейсами в костюмах по восемьсот долларов, да депутатский корпус навалился б македонской фалангой на старшего следователя прокуратуры Митехина С. О.
— А так что, Виктор? — попробовал возразить Сергей. — Чем твои методы сейчас помогают?
— Не скажи, Сергей, не скажи. Очень даже помогают. Сам сейчас в этом убедишься. — Капитан извлек из кармана диктофон, нажал на кнопку и поставил на стол. — Ну, как гражданин Кульков, помощник народного депутата, желаешь послушать как ты вломил своего шефа и заодно с ним и подельника своего? Борца «классика»? А?
В начале из маленького динамика донеся истошный вопль копающего себе могилу Ивана, затем его сбивчивый рассказ.
— Да-а-а-а, — протянул Митехин. — Это вы умеете. А все скромничаете. Иголки под ногти больше не загоняем, дверьми пальцы не зажимаем, по печени мешком с песком не бьем…
— Брось ты, — отмахнулся Серегин. — К тому же мешком с песком бьют преимущественно по почкам, а не по печени. Сначала разберись в нюансах, а потом умничай. Дай лучше бумагу и ручку.
Митехин, продолжая внимательно слушать допрос Кулькова, записанный на магнитную ленту, открыл верхний ящик стола и отделил от толстой пачки несколько листов. Порывшись там же, извлек дешевую шариковую ручку.
— Держи.
Кульков затравленно смотрел на выплевывающий его слова диктофон и белел от страха. Когда прозвучала фамилия Боровского, он сел на пол, обхватил голову руками и завыл.
— Ладно, ладно, скулить в камере будешь. С доказухой на тебя у нас все в полном порядке. Сам видишь. Кроме этого, ты еще не в курсе, биты с твоими пальцами и твоего друга «классика» уже у нас. Вот акт экспертизы. — Серегин подошел, махнул перед носом Ивана форменным бланком и протянул ему чистые листы бумаги.
— Это что? — тупо спросил убийца.
— Это тебе средство, чтобы уменьшить срок заключения. За такие дела можно легко схлопотать пожизненное, а так есть шанс получить пятнашку. Если сильно повезет, может, и до десятки судья опустит. Это уже от твоего красноречия зависит.
— Как?
— Элементарно. Пиши явку с повинной. — Серегин взял из-за стола для заседаний стул, подвинул вплотную к Кулькову. Облокотился о его спинку локтями и доверительно посоветовал. — Клади на него листы и пиши.