По ком воют сирены
Шрифт:
— Пошли. По-быстрячку паканем. — Серегин заглянул в дверной проем и мотнул головой.- На улице никого.
Возле самого порога подъезда стоял «Фольксваген» капитана. Багажник был гостеприимно открыт.
— Прошу. Карета подана. — Пригласил Серегин и, видя, что Кульков замешкался, подтолкнул его в спину кулаком. — Живее.
Иван, неловко опершись руками в наручниках на крыло, перевалился во чрево «Фольксвагена» и поспешно подтянул колени к подбородку.
— Располагайся поудобней! Тебя, я вижу, не
— По-быстренькому тему промутим, Кирпич! — Карпов, не обидевшись на шлепок, беззвучно захохотал, широко раскрыв рот. — Все пучком, Кирпич.
— Э-э-э-э-х. — Виктор махнул рукой и сел за руль.
Спустя полчаса они были за городом, в лесу. Немного попетляв по грунтовой дороге среди деревьев, остановились. Серегин критически осмотрел небольшую полянку:
— Сойдет. Выгружай.
— Ваня-Вася! Конечная, выходи! — Никита открыл багажник и, не особо церемонясь, выволок Кулькова, схватив за волосы.
— Это мы где, мужики? — Иван дрожал и был бледен. Сползающие трусы он придерживал обеими руками. — Мы чего здесь делать будем?
— На кладбище! — рявкнул Серегин, отвечая на его первый вопрос. — Медведь, лопату покойному.
— На каком кладбище? — Кульков начал озираться по сторонам. — Это же лес, вроде бы…
— Кому как, — хмыкнул Виктор.
— На каком надо. — Карпов достал саперную лопатку из багажника машины, неторопливо развязав тесемки, освободил ее от чехла и бросил под ноги Ивану. — Копай.
— Что копать?
— Яму.
— Могилу.
Одновременно ответили капитан и лейтенант.
— Хотя нет, погоди, — задумчиво потер лоб Серегин. — Там же как-то надо… Медведь, напомни.
— Да ну тебя, Кирпич. Я тоже никак не запомню эту байду. — Никита изобразил на лице титаническую работу мозга. — Жмур должен лежать ногами к солнцу… или головой… Не помню я.
— К восходу или закату.
— Нет, к востоку или западу.
— Ну, а я что заясняю? Это та же фишка.
— А восход у нас солнца где?
— На востоке, в натуре. Сейчас вот как раз солнце всходит. Не ошибешься. — Серегин показал рукой в сторону утренней зари.
— Вот туда он и должен лежать. В эту сторону… Только не помню, чем… ногами или головой. Но что туда, это точняк.
— Ясен перец, что не боком.
— А по мне хоть и боком. — Никита повернулся в Кулькову. — Ты чего стоишь? Рот разинул. А ну копай.
— Я уже копаю. — Иван сел на колени и, позвякивая наручниками, вонзил острие лопаты в землю.
— Да нет, Медведь, нельзя так. Мы же с тобой все-таки христиане.
— Кто?
— Христиане.
— А это кто? Они под кем ходят?
— Под Богом.
— А-а-а-а-а. Тогда - да. Без базаров, крестиани.
— Пусть будет «крестиане», —
— Кирпич, а Кирпич! Чего нам-то себе башку ломать? Давай у этого рогалика спросим.
— Давай. В натуре, это же его байда.
— Слышь, ты, клоун. Тебе не по барабану куда лежать? — Карпов подошел к Кулькову и ударил его ногой. — На север головой или яйцами на запад? Куда хочешь?
— Я, я, я… — Кульков испугано вращал зрачками, не в силах вымолвить ни одного слова.
— Че я, я? Головка… от патефона. Я тебя в натуре спрашиваю. — Никита достал «макар» из наплечной кобуры и приставил ко лбу Ивана. — Ноги твои пораскидать к восходу или закату?
— Мне… я… меня… — Кульков начал заикаться.
— Это я уже слышал. — Карпов оттянул курок и перешел на крик: — Говори, пока тебя спрашивают! Мозги, сука, вышибу!
— Я… не хочу, — нашел в себе силы заверещать Кульков. — За что? Что вам от меня надо? Я все сделаю.
— Погоди, Медведь. — Серегин подошел и отвел ствол от головы Ивана. — Пусть он сначала яму выкопает. Или тебе самому охота копать? Помнишь, как тогда? Ты не сдержался…
— Это когда начальника розыска «пришил»?
— Ну. Пришлось самим могилу этому мусору рыть.
— Нет, не хочу. Заколупистое это занятие. — Никита спрятал пистолет в кобуру. — Копай быстрее.
— Ребята, ребята! За что? — заблажил Кульков. — В чем моя вина? Ну что мне сделать?
— Яму копать, — опять грубо отозвался Никита и словно нехотя добавил: — Не хрен было братана нашего кончать.
— Кого? Чьего братана? Ничего не понимаю. Объясните. Это какое-то недоразумение.
— Ах, не понимаешь?— «рассвирепел» Серегин. — Миху кто битами до смерти забуцал? Не ты, скажешь? И это ты называешь недоразумением? Может, тебе подельника твоего по мокрухе назвать? Сейчас тебя зароем и за ним поедем.
— Мы… я… Нам хозяин сказал, что он всем, гад, жизнь портит, что за ним никто не стоит…
— Он на нашего шефа всю жизнь мантулил…
— В-а-а-а-а-а. — Кульков бросил лопату и пребольно хлестанув себя наручниками по лицу, схватился за голову. — Я же не знал! Братаны, только не убивайте! Оставьте жизнь. Все сделаю! Не знал… В натуре, отвечаю… Шеф заказал… Он сказал…
— Это тебе Боровский Геннадий Владимирович приказал под грабеж обставиться? — вкрадчиво поинтересовался Карпов. Наступал кульминационный момент этого театрализованного представления.
— Да. Он сказал, чтоб замочили журналиста жестко, что гнида эта заслужила страшную смерть. Но так, чтоб не смогли заказуху пришить. Мы и взяли документы, бумажник… Разбросали продукты…
— Козлы. — Серегин ударил сидящего на коленях Кулькова ногой под ребра. — Догадываешься хоть, кто тебя сдал?
Иван от удара перевернулся на спину: