По краю огня

Федотова Надежда Григорьевна

Король вновь поежился. Взбесившееся чудовище, не найдя пищи у крепостных стен, вновь обрушилось на отступающую армию неприятеля — теперь уже только пешую — и гнало ее, поливая огнем, почти до самых перевалов, до тех пор, пока словно бы не налетело на невидимую стену. А потом забилось в воздухе, дернулось вперед раз, другой, и с воем расплылось над долиной неровной кляксой. Вслед бегущей пехоте Данзара ударил «звездопад», дракон исчез, наездники Геона, успевшие по сигналу отойти к ущелью и потому уцелевшие, бросили своих зверей на остатки вражеской армии — и вскоре всё было кончено. Данзар проиграл. В очередной раз. «Надеюсь, что не в последний», — промелькнуло в голове Рауля. Он по

примеру друга взглянул на огонь в камине, поморщился и отвернулся.

— Так что же, Натан, — сказал он, возвращаясь к беседе, — ты полагаешь, шахри ан Фарайя не впервой было лицезреть таланты нашего фантомага?..

— Определенно, ваше величество, — всё так же хмуро ответил Бервик. — Может быть, не в таких масштабах, но голову даю на отсечение, что огненный фантом был ему не внове. В отличие от нас. Ни Рексфорд, ни де Шелоу понятия не имели, что их товарищ умеет работать с чем-то кроме воды.

— Но ан Фарайя имел?..

— Безусловно, ваше величество. И для его господина это вряд ли осталось тайной.

— Да, — пробормотал Рауль. — Плохи наши дела. Подняв эту тварь, Нейлар эль Хаарт подписал себе смертный приговор. И если Данзару сейчас не до него, то за Алмарой, боюсь, не задержится. Они до него доберутся, Натан.

Граф ответил ему невеселым смешком.

— Если успеют, ваше величество.

— Он совсем плох?..

— Одной ногой в могиле, а лекари только разводят руками. Неделя прошла, но до сих пор никаких улучшений — он не был ранен в Черной долине, однако, судя по всему, последний фантом обошелся ему недешево. Дар, ваше величество! Насколько я понял из объяснений мэтра эль Гроува, такой выброс силы может вычерпать мага до самого донышка, и здоровья это тоже коснется — причем самым непосредственным образом… Грубо говоря, фантомаг выжег сам себя. И сможет ли он теперь выкарабкаться, еще большой вопрос. По крайней мере, ни лекари, ни тот же эль Гроув внятного ответа не дают.

Рауль, хмуря брови, сделал глоток кофе и посмотрел на друга:

— А ты что думаешь, Натан?

— Я думаю, ваше величество, нам стоит послать за первым алхимиком. Герцог вспорол брюхо Дымке — может, и здесь ему повезет?.. — Бервик помолчал и добавил: — Впрочем, даже если нет, по крайней мере он успеет проститься с сыном.

Король Геона медленно покачал головой.

— После того, как мы его у него забрали? Боюсь, Натан, нам это выйдет боком!

— Вполне возможно, ваше величество. Но если вместо наследника мы предъявим магистру его хладный труп, ничем хорошим это не кончится точно.

Вокруг расстилалась пустыня. Бескрайняя, окрашенная в черный и серый — на горизонте она сливалась с таким же черно-серым небом, в котором не было видно звезд. Неподвижные сизые сумерки царили здесь, и сколько бы Нейл ни брел вперед, ничего вокруг не менялось. Мертвая черная пустошь, неподвижное небо, шепот песка под ногами и тишина, лишь изредка прорывающаяся далеким эхом голосов откуда-то сверху. В такие моменты Нейл садился на землю и прислушивался — некоторые голоса были ему знакомы. Он не помнил, откуда, прошлое словно тонуло в густом тумане, но голоса эти рушили спокойствие, мешали идти, и приходилось останавливаться в ожидании, когда они вновь затихнут.

Нейл не знал, как он очутился здесь, но несмотря на всю бесприютность этого места, оно нравилось ему гораздо больше, чем то, другое — где ярко горели лампы и теснились у кровати люди в одинаковых серых робах, где окна были забраны стальными решетками и где к нему возвращалась память. Это было больно. Не физически — тела своего Нейл вообще не чувствовал, но душа его корчилась в муках. Перед глазами вставала охваченная

пламенем Черная долина, бились в предсмертной агонии драконы и люди — почерневшие от жара как детские игрушки, брошенные в камин, а в ушах гудел огонь. Этот низкий утробный рев сводил его с ума, и Нейл бежал обратно, в объятия безымянной пустыни. Там было спокойно. Там он не знал, кто он есть, и не помнил того, что он сделал. Там его не могли достать.

Но голоса звучали. Как глухие раскаты грома — где-то далеко и в то же время словно бы совсем рядом.

— …боюсь, нам остается только ждать, ваше сиятельство. Наука здесь бессильна.

— …не понимаю! Он ведь даже не ранен!

— …пожалуйста, Нейл! Ты только держись! Да что же это такое, Райан?! Неужто не осталось в этом мире справедливости?!

— …себя в руки, Зигги. Он еще жив и, милостью богов…

— …пожалуй, ты был прав, Натан. Стоит послать за его отцом, пока не стало слишком поздно.

— …при нем неотлучно! Вы знаете, что такое восток, и кто такой ан Фарайя. Стены его не остановят, и если эта змея проскользнет сюда…

Голоса затихли, земля перестала мелко дрожать, и на каменный дол вновь легла тишина. Нейл поднялся на ноги. Обычно это давалось с усилием, но теперь тело как будто само приподнялось вверх и поплыло над пустошью — как всегда, без цели, но так уверенно, будто какая-то неведомая сила влекла его вперед. Это было что-то новое. «Может быть, так я доберусь быстрее, — промелькнуло в голове. — Еще знать бы, куда…» Он прикрыл глаза, отдавшись на милость ветра, и вдруг улыбнулся. Потому что понял — он знает. Нужно лишь подождать немного, и пустыня зазеленеет холмами, воздух наполнится ароматом жимолости и садовых роз, побежит между двумя рядами высоких тисов дорожка к дому… «Домой, — сам себе сказал Нейл. — Я хочу домой». И опять улыбнулся. Ноздрей коснулся запах цветущей акации. Зашелестел листьями старый дуб, где-то рядом вспорхнула с ветки невидимая птаха. Совсем скоро, подумал Нейл. И, почувствовав, как босые ступни щекочет трава — шелковистая и прохладная, совсем не похожая на кабанью щетину, открыл глаза.

Перед ним простиралась широкая подъездная аллея, вся окутанная мягкими вечерними сумерками. Над головой шумели пышные кроны тисов, в густой зеленой тени сада пели птицы и монотонно шелестел камыш у пруда, в воздухе плыл медовый аромат акации. «Я дома», — подумал Нейл, опускаясь на мелкий гравий дорожки. И, подняв взгляд вверх, увидел дом — маленькую серо-черную крепость в окружении цветущих деревьев. Двери ее были призывно распахнуты. А на крыльце, залитом неярким светом клонящегося к горизонту солнца, стояла тетушка Мэриам — в белом платье и любимом чепце с лиловыми лентами. Ее круглое, сдобное личико под белым кружевом чепца улыбалось, и Нейл улыбнулся в ответ.

— Тетя, — сказал он. — Я вернулся домой.

Она, беззвучно смеясь, раскинула руки — как в далеком детстве, когда приезжала к ним погостить и с порога распахивала любимцу свои пахнущие лакрицей объятия. Нейла снова приподняло над землей. Он вернулся. Больше не будет пустыни и голосов, не будет слепящего света ламп и горечи эликсиров, не будет воспоминаний, когтями терзающих душу… Как хорошо, подумал Нейл. И вздрогнул, почувствовав, как переносицу знакомо кольнула острая холодная игла. Потом еще одна и еще. Нейл потряс головой, но лучше не стало. Наоборот — голова налилась чугунной тяжестью, ноги потянуло к земле, а сумерки вокруг сгустились холодным туманом. Исчезли тисы, дом и тетушка Мэриам, растворился в воздухе птичий щебет, в нос ударил резкий запах тойи — и вместо родного сада он очутился всё в той же опостылевшей комнате с решетками на окнах. Только теперь здесь было темно и тихо.