По краю Вечности
Шрифт:
Я прижала руку к груди, закусила губу, подавляя стон, и начала считать про себя. И, дойдя до трехсот, наконец отрешилась от происходящего, с изумлением осознавая то, чего не могло быть. Чего не должно быть. Меня рвали на части потоки силы мрака, и потоки внешние. Тьма была повсюду, и я дышала ею, как воздухом. И она наполняла меня, пропитывала собой и тело, и душу, и… лилась через край. Ее здесь слишком много для меня… И я — как стакан воды под мощной струей водопада, уже переполнена и вот-вот…
Я резко села, бросив считать, открыла глаза и снова зажмурилась. Перед внутренним взором рябили осколки слепящего
— Ты… как? — тихий и дрожащий голос рядом.
И — тьма, пропитавшая меня насквозь, собирающаяся внутри в горячий комок боли, сползающая на кончики пальцев вязкой паутиной…
— Уйди! — хрипло предупредила я. — Спрячься… не то убью.
— Почему? — обиженное и недоуменное.
— Потому что! — паутина, независимо от меня, срывается и разрушительным вихрем уносится в никуда.
И я едва-едва успеваю изменить ее направление. Мрак, питаемый яростью, рвется наружу, и сейчас я могу убить кого угодно… но не его. Не его — так похожего на Джаля. Даже несмотря на то, что он снова натворил.
— Я сказала, уходи!..
Слышится поспешный топот, и я до боли в суставах, до судорог в пальцах сжимаю кулаки, с трудом удерживая паутину силы. Считаем, Рейсан, и терпим… И только не вредить миру, держи себя в руках, а силу — в кулаках… Я до крови закусила губу. Не зря Девятый придумал именно такой символ — паутина, зажатая в кулаке. Только здесь и сейчас я осознала его… символичность. Держать себя и свою силу — хищную скользкую паутину — в крепком кулаке, всегда и несмотря ни на что, уберегая людей от случайных проклятий… и от самого себя. И, прежде всего, под контроль эмоции — главный источник мрака…
Я судорожно вздохнула. Пальцы онемели, и в суставах неприятно хрустнуло. Понадеявшись, что парень удрал достаточно далеко, я отшвырнула от себя заклятья. Вдохнула свежий морозный воздух, подставила разгоряченное лицо колючему ветру и выпустила в никуда новые сгустки силы.
Заклятья сплетались подсознательно и независимо от меня скользили по ладоням, замирая на кончиках пальцев, чтобы сорваться. Но ведь это не может продолжаться вечно… Сила, которую прежде я с трудом выцарапывала из зыбких граней мира и людских душ, сейчас была подобна воздуху, и с каждым вдохом она в меня вливалась, и каждым выдохом срывалась в никуда, чтобы мгновенно вернуться обратно.
Разбрасываясь заклятьями, я собралась с мыслями, притерпелась к боли и нашла выход. И невольно усмехнулась. Вообще-то подобное проделывают с детьми: после инициации ставят на ауре преграды перед силой — и чтобы она не разорвала кроху на части, и чтобы малыш, взрослея, не натворил дел по незнанию. И только после инициации — определения пути — и начального обучения в гильдии ребенка учат касаться силы, чтобы он владел ею, а не сила им. И к практике допускаются те, кто приноравливается приподнимать преграды. И Младшими становятся те, кто может оставлять преграды приподнятыми. И Средними — те, кто самостоятельно убирает половину преград. А Старшими — кто уже может жить без них, владеть и управлять окружающей силой.
Темных
Кстати, а где он?..
— Молчун!
Тишина. И — тишина в мыслях, там, где мы всегда поддерживали разговор и слышали друг друга на любом расстоянии. Мне стало не по себе. Я же без него, как без рук…
— Молчун!..
Паутинное проклятье с треском взорвалось в опасной близости от меня, и я едва устояла на ногах, в отчаянии сжав кулаки. Только бы его не уничтожило тем потоком, что перебросил нас сюда… Я вернусь обратно и снова найду его… лишь бы он уцелел… И он должен, обязан, он — тьма, а тьму и светом не возьмешь: просочится сквозь него пылью и в укромном уголке соберется воедино…
Я снова взяла себя в руки. Молчун обязательно уцелеет и наверняка отправиться к Песчаному великану — в братство, о котором я так поздно вспомнила. А мое дело — внешняя сила. Знать бы еще наверняка, как ставить преграды, Вечность их побери…
Я задумалась. Внешне аура мага с преградами выглядела как стеганое одеяло. Изнанка ауры — невзрачная и тусклая, внешняя сторона — темно-серая, с вертикальными, горизонтальными и диагональными «нитями» цвета определенной стихийной силы. И, признаться, я плохо представляла, как можно «проштопать» саму себя. Другого, пожалуй, бы смогла — принцип знаю, но себя… А выхода не было.
Вздохнув, я села в сугроб, закрыла глаза и сосредоточилась. Итак. Разбить ауру на лоскуты и, отделяя их друг от друга, пропитать силой и «сшить». «Пропитка» встанет щитом против силовых потоков, и внешняя сила будет крохотными каплями просачиваться через «швы», пока я к ней не привыкну. А после можно постепенно снимать «швы», заново сращивая ауру и открывая тьме больше доступа.
Мучилась я долго. Так долго, что потеряла ощущение времени. Мучилась, сопела, кряхтела, возилась, ругалась… Но справилась, хотя и из рук вон плохо. Лоскуты получились неровными и разных размеров, «швы» — кривыми… Но и мрак с ними. Расправив плечи, я глубоко вздохнула, потянулась, разминая затекшие мышцы, встала, отряхнув плащ, и отогнала призрак боли. Дохнула на руки, осознав, как замерзла, открыла глаза и осмотрелась.
Вокруг снежным кольцом сомкнулся спящий лес. Величественные древние гиганты равнодушно смотрели свои черно-белые сны о вечной Снежной луне. Над головой раскинулось угрюмое, мглисто-серое небо, затянутое редкими и тяжелыми темными тучами. Ноги по щиколотку утопали в рыхлом грязном снегу, изрытом глубокими бороздами заклятий. И — никакого вреда лесу. Или же он пострадал выборочно?
Помедлив, я дошла до кромки леса и углубилась в чащу, проверяя собственные догадки. Раздвигая то еловые лапы, то заснеженные ветки кустарников, я заметила свисающие с них обрывки черной паутины. Да, лес оказался нетронутым. Видимо, за эпохи он насквозь пропитался силой мрака, и уничтожить его непросто… Впрочем, я и не старалась.