По лезвию судьбы
Шрифт:
Серые глаза Барса довольно сверкнули.
— Ты только мозг не забывай прокачивать, — фыркнула я, сбивая эйфорию восхищения и поклонения, — кубики на теле мужчины учитываются, но не определяют.
— Правда, что ли?
— Истинная, — смеясь, заверила ребенка. — Не веришь — сам спроси у Андрея.
— Ммм..?
Пока парень мучался с формулировкой, прозвучал ответ.
— Если хочешь быть рядом с умной женщиной, то мама права. Качай мозги. Если устраивает красивая пустышка, то кубиков будет достаточно.
—
— Теперь ты знаешь ответ, — Барс натянул футболку на влажное тело. Тонкий хлопок облепил его фигуру, подчеркивая рельеф мышц и идеальную форму. Этот мужчина одинаково опасен и в одежде, и без нее…
На часах было почти шесть вечера, когда мы начали собираться в обратный путь.
— Рома, не забудь свои вещи.
— Уже, — он показался на крыльце с рюкзаком за плечами. — Все собрал и проверил.
Прощание с родителями, теплые обнимашки, напутственные слова прощания. Проселочная дорога сменилась асфальтом. Машина вышла на скоростную магистраль.
— Нет, этого не может быть, — донеслось с заднего сиденья. — Мама! Мамочка! — я услышала странный звук падения. Голос моего сына внезапно снизился до шепота. — Это неправда… Мама!!!
Мой спокойный ребенок перешел на ультразвук, чего не было ни разу в жизни. Уши заложило, сердце сошло с ума от выброса адреналина. Я в ужасе обернулась, наблюдая, как Рома подтянул колени к груди и уткнулся в них носом. Он выл, ревел и стонал.
— Андрей, тормози! Мне нужно выйти! — вывернулась набок, стараясь дотронуться до сына. — Тихо, мой хороший. Я здесь, я рядом. Все в порядке, — взгляд в сторону. — Андрей!
— Ника, это скоростная трасса, — сквозь зубы процедил Серковский. — Остановка будет через минуту! Потерпите!
Двигатель ревел, машина летела по левой полосе, обгоняя попутчиков, словно те стояли на одном месте. Знак с елочкой и скамейкой мелькнул и исчез, оставшиеся до места отдыха восемьсот метров внедорожник пролетел за считанные секунды. Кнопка блокировки дверей щелкнула, выпуская меня к ребенку.
— Рома, в чем дело? — я отстегнула его ремень безопасности и обняла, чувствуя, как сын мелко трясется всем телом. — Что случилось?
Он обхватил меня руками, вцепился в плечи сильными пальцами, прижимая к себе, закрываясь от… от чего — то страшного. Мы вышли из машины и сели на лавочку. Я обнимала Рому, гладила по голове, ожидая, пока он восстановит дыхание и перестанет икать.
— Сделай глоток, — в руках Андрея — открытая бутылка с водой. — Это поможет.
— Аааа… — тихо стонал Рома, пытаясь трясущейся рукой поднести горлышко к губам. — Мама…
— Пей, мой хороший. Потом поговорим.
Пока я успокаивала сына, Серковский исчез в машине и вернулся с его телефоном в руках.
— Ммм… — замычал мой мальчик, едва увидев знакомый девайс. Его опять затрясло, плечи
Боже! Это страшно! Страшно смотреть, что происходит с ребенком! Я еще не знаю, что именно случилось, но последствия просто ужасающие! Надеюсь, что все обойдется и мне не потребуется помощь медиков.
Андрей показал сообщение, которое пришло на ватсап Ромы с неизвестного скрытого номера. Я в ужасе закрыла глаза…
«Твой отец — убийца. Тор не хотел, чтобы ты родился. Он заплатил твоей матери, чтобы она от тебя избавилась. Ты никому не нужен.».
— Мам, это ведь неправда? — зеленые глаза, наполненные слезами, смотрели на меня с мольбой и надеждой. — Тор не хотел меня убивать, да? Это все вранье, скажи!
— Да, мой хороший, — я зажмурилась, собираясь с силами. Нужно звучать убедительно, чтобы успокоить сына. — Конечно, вранье, — гладила его по спине, перебирала волосы. — Ты сам знаешь, что Тор — известная личность. Кто — то позавидовал, что вы вместе играете на корте, вот и написал гадость. Наверное, он очень хотел оказаться на твоем месте и иметь право называть Олега отцом…
— Ты говорила, что он не хотел семью, — прошептал ребенок, с трудом переводя дыхание.
— Да, говорила, и я не отказываюсь от своих слов, — еще недавно я была готова растерзать Торопова, разорвать собственными руками, а сейчас мне приходилось спасать его репутацию. — Помнишь, ты видел следы от операции на его ноге?
Частые кивки вместо ответа. Хорошо. Истерика прошла, желание разобраться вышло на первый план.
— Помню. Я видел много шрамов.
— Да… так вот, когда я была беременна, Олег лежал в больнице. Врачи долгое время не знали, удастся ли им спасти ногу, или твой отец навсегда останется инвалидом…
— Ему тогда было не до нас?
— Именно, — я вытерла слезы с лица ребенка бумажным платком, который подал Андрей. Он все это время стоял рядом, молча слушал наш диалог. — Тот, кто написал эту гадость, хотел поссорить тебя и Тора. Сделать так, чтобы ты его ненавидел.
Объяснение было притянуто за уши и имело массу пробелов и тонких мест, но для психики ребенка его хватило, чтобы справиться с накатившим ужасом. И слава Богу, потому что в противном случае мне бы пришлось вывернуться мехом внутрь, оправдывая исчезновение отца из жизни сына.
— Он хороший, правда. Пусть папа долго жил без нас, но сейчас он часто мне пишет, мы созваниваемся, — Рома шмыгнул носом, поудобнее устроился в моих руках. Как котенок, свернулся клубком и сопел, приходя в себя. — Тор говорит, что любит меня и тебя, ведь ты — моя мама. А недавно сказал, что я делаю успехи на корте и смогу выступать на серьезных соревнованиях.
Тема разговора плавно менялась в лучшую сторону. Я смогла тихо выдохнуть и расслабиться, а Серковский ловил каждое наше слово.