По лезвию судьбы
Шрифт:
— Зачем тебе нужна такая грязь? — не сдержалась, вспоминая «веселые картинки» с возрастным цензом восемнадцать плюс. — Любишь сниматься в порно?
— Чтобы ты наверняка выбрала Мишу. Не меня. Его.
С тихим мычанием я уронила голову на сложенные на столе руки. Слов не было, понимания ситуации — тоже, а значит…
— Это бред, Андрей! Полный бред! Я в жизни в это не поверю! — я вскочила из — за стола и подошла к окну, с трудом гася порыв что-нибудь разбить. — Когда я тебе сказала, что выбираю Мишу, ты был зол! Больше скажу, ты был в бешенстве!!! Как можно злиться, что тебе предпочли другого и при этом делать
Если я начала злиться, но Серковский — наоборот — вмиг стал спокоен и невозмутим. Он стоял у меня за спиной. Когда успел — не знаю. Не видела.
— Я не сумасшедший, Ника. Я люблю тебя, но решил уступить, отойти в сторону, потому что Мишка тоже тебя любил, а я слишком много ему задолжал. Одной рукой я подталкивал тебя к другу, а другой старался удержать рядом с собой, — в отражении панорамного окна наши отражения были хорошо видны на фоне ночного неба. — Мишка очень сильно тебя любил… очень… Может в моем поступке есть доля сумасшествия, не знаю.
Карусель, карусель… Перед глазами все плыло. Хотелось спрятаться в темный уголок, чтобы прийти в себя и все обдумать. Оставался еще один вопрос, но ответ на него я уже предполагала.
— Почему ты снимался сам?
— Арбатов.
Да, я так и думала. Мир элиты тесен, а то, что Барс общался с женихом Лизы, я видела собственными глазами. Кир наверняка поделился с другом историей про грязный фотошоп.
— Ты слишком внимательна к деталям, Ника. Чтобы не рисковать, пришлось раздеться и сделать несколько кадров.
— Выглядело убедительно, — это все, что я могла сказать. На большее не было ни сил, ни слов, ни желания. Мои ресурсы на сегодняшний день подошли к концу. Хочу домой. В тишину, к Роме.
=55=
— Наверное, мне лучше уйти. Спасибо, что выслушала. До свидания, Ника.
Еще несколько мгновений назад думала, что самый лучший финал — замолчать и разойтись, — уж слишком много было сказано — но сейчас я не готова была его отпускать…
— Уже уходишь? Почему?
Я успела перехватить его по дороге к входной двери, поймала за руку и развернула на себя. Пальцы прошило молнией, в кровь словно впрыснули пузырьки шампанского. Колючие, сумасшедшие, они прокачивались сердцем, с бешенной скоростью разлетались по телу, заряжая неведомой энергией. Рядом с Барсом я чувствовала себя стоящей на краю кратера вулкана или внутри мощного пламени. Этим они и отличались. Два друга — две стихии. Огонь и вода.
— Такое ощущение, что я вывернулся перед тобой наизнанку, показал то, что нормальный мужик должен скрывать от любимой женщины. Это неправильно, Ника. Я должен быть сильным.
В этих простых словах не было позерства или желания представить себя в выгодном свете, только описание состояния. Сейчас передо мной стоял не Берсерк и даже не Барс. Влюбленный мужчина, распахнувший душу настежь. Андрей выглядел уставшим, опустошенным. Было видно, что откровения дались нелегко, и я не могла отпустить его вот так, без ответа.
Глаза цвета ртути смотрели настороженно, словно чего — то ожидали. Наши взгляды встретились. Я улыбнулась и провела пальцем по шраму на его скуле, почувствовала легкий укол в сердце. С сегодняшнего дня эта тонкая белая линия, едва заметная постороннему глазу, соединила двух мужчин, живущих в моей душе.
— Я услышала тебя, Андрей. Спасибо, что все рассказал,
Во взгляде Серковского полыхнуло темное пламя, а дыхание на миг прервалось. Я это видела, чувствовала. Не может быть…
— Это был ты?!
Даже не вопрос. Утверждение. В ту ночь мое измученное сердце выдало желаемое за действительное, а на самом деле рядом был Андрей.
— Я, — почти шепотом отозвался Барс. Он положил руки мне на плечи. Легко, почти невесомо. Мы стояли близко, горячее дыхание обжигало мой висок. — Охрана сообщила о твоем визите на мост. Я волновался… решил подстраховать. Распорядился, чтобы тебя сопровождали не только в поездке, но и на самом мосту. Я видел, как тяжело тебе было, но боялся подойти, не хотел растревожить еще сильнее…
— Спасибо.
— Я рядом, Ника. Если что — то нужно — сразу звони, договорились? Для тебя я всегда на связи.
— Хорошо.
Он опустил руки и сделал шаг назад, разрывая зрительный контакт.
— Хм… Поговорили? — интересно, как долго Лиза наблюдала за нашим диалогом? Погрузившись друг в друга, в эмоции, мы с Андреем не заметили третьего. — Вот и славно! Может, чаю?
Я бросила взгляд на часы. Ничего себе, почти десять вечера! Как быстро летит время!
— Нет, спасибо, — обняла подругу, в очередной раз поражаясь контрасту внешней хрупкости и внутренней силы. — Поздно уже, домой пора. На чай в другой раз забегу, или вы с Соней и Кириллом приезжайте в гости.
— Хорошо, договорились. Рада была тебя видеть. До встречи.
Лиза чмокнула меня в щеку и повернулась к брату.
— Люблю тебя. Ты знаешь, что двери нашего дома всегда открыты, а для Софии ты — самый лучший дядя в мире.
Из квартиры Арбатовых я вышла вместе с Андреем. Рядом. Близко, но без прикосновений. Через зеркальную стену скоростного лифта обменялись быстрыми взглядами и лишь в просторном холле с белоснежными мраморными полами Барс придержал меня за руку.
— Я подвезу… — и снова то ли вопрос, то ли утверждение. Казалось, Андрей искал ту самую золотую середину между своим «хочу» и моим «разрешаю». Аккуратно, наощупь, без права на ошибку, как сапер на минном поле.
— Спасибо.
В просторном салоне японского внедорожника тихо звучал джаз, соло саксофона настраивало на мечтательное настроение. Я закрыла глаза и погрузилась в музыку. Проспекты Москвы уже пережили вечерние пробки, но мы ехали на удивление медленно. Глянула на спидометр, сверяя ощущения с фактами: так и есть, всего семьдесят километров в час. Большая машина, как круизный лайнер в океане, рассекала пространство.
— Устала?
Я открыла глаза и посмотрела на Андрея. Давно его не видела, правда. Почти три года. Короткие встречи на свадьбе и вечерах ни в счет, там мы почти не общались. Может, Лиза права в своих предположениях? Может добровольная ссылка Барса в Сибирь — это осознанное спасение от искушения? Хотела бы спросить, но не буду: сейчас я не готова ни к какому ответу.