По локоть в крови
Шрифт:
— Мм, твой друг-дизайнер? — осведомилась она.
— Да, леди Кэтрин, это Элизабет, Элизабет, это леди Кэтрин, — женщины поприветствовали друг друга, но между ними явно что-то было. Думаю, что обе они успели сложить друг о друге определенное мнение. Наверняка, леди Кэтрин подумала что-то вроде «Эта девица выглядит просто вульгарно. Если бы леди Мередит вырядилась в подобное, я бы незамедлительно до конца дней ее, заперла бы в башне замка», а Лиззи, наверняка, что-то наподобие «какая милая аппетитная старушка».
— Нефрит, — представился друг, учтиво чмокнув прохладную руку вампирки. Эх, знал бы он, кто она. Впрочем, ему же лучше, что не знает.
— Очень приятно, — расплылась лучезарная женщина, и,
— Сожалею, но я больше по кабелям, — подмигнул Нефрит.
Выражение лица леди Кэтрин нужно было запечатлеть. Я очень сожалела, что в нашем доме был один-единственный фотоаппарат, но далеко. Собственно, он был ничуть не моложе самой хозяйки дома и для того, чтобы запечатлеть свое изображение, нужно было вытерпеть 15 минут перед объективом без единого движения, иначе кадр может смазаться. Раритет.
— Полагаю, нам всем пора отправляться. Нефрит, это та самая подруга, о которой я тебе говорила.
— Только вот, почему-то, я о ней ничего не слышала.
— Тетушка, вы меня очень редко слушаете, оттого и не слышали. Идемте.
Когда мы стояли на крыльце и ждали, пока пригонят мою машину со стоянки, Лиззи шепнула мне на ухо:
— Ну и зверинец ты собрала в своем доме, минута к минуте, все веселее становится.
— О чем ты?
Мне ответил лишь лучезарный взгляд и улыбка удаляющейся к машине женщины. Так, понятно, еще одна решила скрывать свои тайны и решительно ни во что меня не посвящать. Что ж, если бы это было жизненно важно, мне бы рассказали. Наверное. Блин. Ну скажиииите мне, любопытство так и распирает! Садясь в машину, я настолько нервно себя вела, что, казалось, все заметят мое ребяческое поведение. Ей богу, нужно успокоиться.
До магазинчика Нефрита я доехала молча, а мои друг и новая подруга беззаботно общались, словно они просто молодые люди, которые встретились у меня дома. Но это было не так, и я это прекрасно понимала, наблюдая за парочкой в зеркало заднего вида. Они правильно сделали, что сели назад и дали мне время остыть. Ведь он скрывал от меня тайну, она скрывала тысячи, а я старалась делать вид, что меня это не волнует.
— Приехали, — обозначила я, наконец, хотя мы стояли уже минут десять, просто никак не решалась вставить после обиды первое слово примирения.
А дальше час потехи. Нефрит кружил вокруг Лиззи, словно пчела вокруг клевера, примеряя на нее лучшие наряды, которые только были у него в магазине. Я начала сомневаться даже, что он действительно уранист [1] , пока в магазинчик не зашел Вольдемарт де Март. Это его бывший парень. Точнее, это его первый парень, над чьим именем я громко смеялась около года, пока у них были теплые… эм, отношения. К сожалению, дружба между ними не особо заладилась, поскольку Вольдемарт был из влиятельной семьи Мелфрида, его родители входили в попечительский совет города и не желали, чтобы их сын марал честь семьи нетрадиционной ориентацией. Тем более с таким выходцем из низов с плохой родословной (точнее, с отсутствием родословной, ведь Нефрита вообще подбросили в местную церковь в возрасте года) как Кевин. Расстались они весьма пафосно и мелодраматично. Его родители, скрывая сына за своей спиной, явились к Нефриту, тогда у него еще не было собственного магазина, и он работал помощником швеи в маленьком салоне. Они высказали, свои опасения по поводу нежелательной дружбы. В общем, разъяснили, что ему и Вольдемарту никогда не быть вместе. После этого Нефрит крепко поколотил отца своего бывшего любовника, за что на полгода попал за решетку. Хотя, в тот момент, когда мой друг давал тумаков этому мистеру де Марту, половина жителей города хотела быть на месте Нефрита. Слишком многие точили зуб на господина
1
Уранизм, иначе гомосексуализм, греч., половая склонность к лицу своего же пола. Мужчины, которым свойственно такое половое извращение, называются педерастами или урнингами, женщины, предающиеся лесбийской любви, называются трибадами.
Нефрит и Вольдемарт отошли поговорить. Мой друг был явно настроен решительно и не собирался выглядеть кисейной барышней. Собственно, он никогда и не был таковой. Думаю, если рассуждать, что в паре всегда кто-то девушка, то он ею точно никогда не был. Полагаю, если бы Лиззи задержалась подольше, он бы и вовсе вернулся к нормальной ориентации. Хотя, мне кажется, его имиджу плохого парня-фрика это бы нанесло серьезный урон.
— Ну как ты там? — я плюхнулась на огромное красное нечто, выглядевшее как мешок, но на деле бывшее громадным и безумно мягким креслом, которое, когда в него садишься, мгновенно принимает форму твоей позы. Всегда обожала интерьер этого бутика.
— Должна отметить, что твой Нефрит — настоящая находка. Обаятельный, привлекательный, талантливый, правда, не без проблем, но у кого их не бывает.
Она вышла из кабинки в одном из нарядов. Это были красные, обтягивающие джинсовые брюки с тонким серебристым ремешком, в форме цепи и шелковый топ, свободного покроя в черно-серебряных тонах. Ее босоножки цвета агата были здесь весьма кстати.
— А что за проблемы? — стараясь быть как можно более непосредственной, поинтересовалась я.
«Ох, деточка, с кицунэ лучше не связываться…»
— Расскажи о них поподробнее… о кицунэ.
— Ах ты гадкая телепатка! — вырвалось у Лиззи. Она была не то расстроена, не то удивлена, не то разозлена.
— Кто телепатка? — заинтересовался Нефрит, надевая на шею Лиззи серебристое украшение, — вот так образ смотрится гораздо лучше. И все же, кто тут телепатка?
— Я тут телепатка, а кто такие кицунэ? — это был больше злобный рык, чем вопрос.
— Ты телепатка? — мужчина вздернул вверх бровь, что означало «Да иди ты, женщина!»
— О бог мой, о чем здесь можно разговаривать? Идем, Лиззи, нам пора в бар «у Каплана», к тому же у нас есть важный разговор.
— Сейчас, только расплачусь с твоим обаятельным другом, — обворожительно улыбнулась она, и, взяв сумочку, отправилась к стойке, за которой стояла опрятная Мина Норрисон. Внучка той самой миссис Норрисон, у которой до подтяжки была попа как уши спаниеля. Девочка глубоко несчастная в личной жизни, потому как мало нормальных парней в Мелфриде, которые бы ценили таланты и интеллект выше сексуальной привлекательности. Чего-чего, а последнего ей не доставало.
— Вольдемарт приходил, — примирительно начал Нефрит.
— Видела.
— Хотел со мной поговорить, но я сказал, что слишком занят со своими подругами. Хотел заставить ревновать этого кобеля.
— Что он?
— Сказал, что хочет поговорить о свадьбе и это сулит мне прорву денег.
— И? — когда я злилась на него, то всегда становилась неразговорчивой.
— Спросил, как я могу на этом заработать.
— А он?
— Сказал…. сказал, что женится.
— Вольдемарт женится? — в этот момент я огласила бутик конским ржанием. Поверьте, если вы когда-нибудь что-либо слышали о голубых, любые предубеждения, об их ужимках, их изящных манерах, привычках одеваться, жеманиться и говорить писклявым голосом, то все это в полной мере можно было отнести к Вольдемарту. Да что греха таить, у него даже имя пидорское! Родители сами обрекли его стать членолюбом еще с того момента, как в графе имя прописали гордо Вольдемарт де Март.