По мосту через пропасть
Шрифт:
– Почему бы и нет, – равнодушно отозвался Адриан.
– Хорошо. Тогда я заеду за тобой в семь тридцать. Будь готов. И просыпайся! – Она чмокнула воздух у трубки и нажала «отбой».
Адриан немного послушал гудки. Ей-богу, так продолжаться не может. Нужно или начать жить заново, или…
Мысль была такой черной и страшной, что он на нее не решился.
За обедом тетя Маргарет осведомилась, не забыл ли он, что они сегодня идут в Ковент-Гарден.
– Ой. Забыл, – признался Адриан. – Жаль, я как раз согласился поужинать со Сьюзен.
–
Ее взгляд при упоминании о Сьюзен потеплел. Наверное, если бы они со Сью когда-нибудь поженились, тетя Маргарет была бы на этой свадьбе самым счастливым человеком. «После Сьюзен», – подсказал ехидный внутренний голос. «Быть не может!» – возмутился Адриан. Кощунственно подозревать лучшую подругу в таких намерениях.
Адриан сам заехал за Сьюзен без четверти шесть. Ему пришлось прождать не больше десяти минут, что говорило о большом желании Сьюзен его порадовать.
Она была восхитительно хороша. Под манто скрывалось нежно-голубое платье, волосы были убраны в высокую прихотливую прическу, но косметика на лице лишь угадывалась.
– Отлично выглядишь, – улыбнулся ей Адриан.
– Спасибо. Все, как ты любишь, – блеснула зубами она.
Хм. Еще более двусмысленно, чем «звучит как обещание». Ему действительно нравятся девушки без макияжа. Хотя… Кто ей сказал, что он – фанат лака для волос?
Они поехали в «Аквамарин» – стильный, современный бар-ресторан в Сохо с интерьером в зеленовато-голубых тонах, мягким светом и изумительным меню из даров моря.
Вот к чему, оказывается, было голубое платье…
«Голубой цвет располагает к доверию», – всплыла в памяти фраза из какого-то учебника по психологии. Следователям рекомендуют одеваться в голубое, когда они ведут допросы. И на деловых переговорах тоже этот цвет весьма популярен…
Метрдотель, на удивление молодо выглядевший парень, был любезен и проводил их к лучшему столику.
– Сью, сегодня какой-то праздник? – уточнил Адриан. Он чувствовал себя как муж, забывший о годовщине свадьбы, на праздновании этой самой годовщины.
Она неопределенно повела точеным плечом.
– Может быть.
Может. Определенно может. Но вряд ли, Сью, вряд ли… Адриана грызло тяжелое предчувствие, и он уже почти понял, что именно предчувствует.
Он знал, что здесь подают лучших в Лондоне устриц, но заказывать не стал – обошелся тунцом, приготовленным в каком-то невообразимом соусе. Смотреть, как ловко и изящно Сьюзен орудует специальным ножом для вскрытия устричных раковин, ему сегодня было как-то неприятно. Они же живые… И как эта мысль до сих пор не приходила ему в голову?
– Не хочешь потанцевать? – Три хлопка ресницами.
– Прости, сегодня я не танцую.
Возможно, он вообще не будет больше с ней танцевать. Танцы – это слишком интимное, слишком откровенное указание на то, что он мужчина, а она – женщина. Не стоит зря подогревать в ней это чувство.
–
– За что? – Он поднял бокал светло-янтарного вина.
– За нас.
– За тебя и меня.
– За нас. – У нее был горячий взгляд. Адриан не знал, как такое возможно, но именно горячий. Не сухой, как в лихорадке, а влажный, как… как поцелуй.
– Сью, мы с тобой давно дружим, и я полагаю, что могу быть с тобой откровенным. – Адриан не собирался поднимать эту тему, но замалчивать ее и дальше становилось бессмысленно. Еще неясно, какие могут быть последствия.
– Конечно, Эйд. – Похоже, она не только не испугалась, но и обрадовалась этим словам. В какую игру она играет?
– Мне кажется, с недавнего времени наши отношения как-то изменились. Может быть, дело в том, что изменился я, а вместе со мной – восприятие тебя…
Она молчала. Адриан замолчал тоже, вглядываясь в ее лицо, способное украсить обложку любого глянцевого журнала. Может, не стоит этого говорить? Нет, стоит, в отношениях должна быть ясность, иначе эта игра рискует обернуться катастрофой.
– Продолжай, – грудным голосом сказала Сьюзен.
– Ты мой друг, Сьюзен. Старый, надежный, верный друг. Я очень боюсь, что потеряю это.
– Не потеряешь.
– Я надеюсь. Но если ты вдруг увидишь во мне больше чем друга, увидишь мужчину, если твое отношение ко мне перерастет… во влюбленность, – Адриан отпил из бокала – в горле пересохло. Говорить было трудно, но необходимо, поэтому он говорил, несмотря на то что гортань будто клещами сдавило. – Я не смогу тебе ответить взаимностью. И ты, возможно, оттолкнешь меня, возможно, возненавидишь…
Сьюзен белела. Незначительное количество косметики не позволяло скрыть истинный цвет лица. К тому же у нее подрагивали крылья носа. В точку. Больно. Адриану и самому было несладко. Может, это последний день так много значившей для него дружбы.
– Я этого боюсь, Сьюзен. Недомолвки и хрупкие иллюзии могут сделать человека очень несчастным.
Она комкала салфетку безупречными пальцами с длинными, остро отточенными ногтями.
– Скажи, что думаешь, – попросил он.
– Ты… – она старалась, чтобы голос ей не изменил, поэтому говорила медленно, – ты не смог бы увидеть во мне женщину?
– Я вижу в тебе женщину, Сьюзен, красивую, привлекательную юную женщину, которая будет счастлива с кем-то другим. Ты – не моя женщина. Ты моя подруга. Почти сестра.
Она улыбнулась.
– Извинишь меня? Мне надо попудрить носик. Я быстро. – Проходя мимо, она погладила его по плечу. Как будто попрощалась.
Будет плакать в туалете. Как грустно. У Адриана сжималось сердце при мысли об этом, но он ничего не мог поделать. По любому другому поводу она могла бы выплакаться у него на плече, он бы согрел ее и утешил. А тут… Наверное, она слишком далеко зашла в своих фантазиях. Чем выше летаешь, тем больнее падать. Иллюзорные крылья не держат долго.