По нехоженной земле

Ушаков Георгий Алексеевич

образован рядом невысоких возвышенностей, которые легко можно принять за

отдельные островки. Однако все они соединены или очень низкими перемычками, или

намывными косами.

В месте нашего выхода лежал береговой намывной вал. Далее море небольшой

излучиной, шириной километров пять, вдавалось в Землю. Решили срезать излучину.

Здесь ни вблизи берега, ни в отдалении от него не было и признака воды. Вся

поверхность излучины была бела,

как скатерть. Мы уже знали, что это такое, и не

ошиблись. Как только сани вышли на лед, так и погрузились в снежное месиво. Белизна

снега, как мы и ожидали, была только кажущейся. На льду скопился слой воды. Поверх

нее лежал пропитанный водой снег, покрытый, в свою очередь, крупнозернистым

фирном, и все это прикрывала корочка хрупкого льда.

Дорога была очень тяжела. Но что же делать? Надо было добраться до

намеченного берега. Чем дальше, тем становилось хуже. Сначала мы сбросили меховые

рубашки, потом шерстяные фуфайки.

Остановки участились. Пришлось пробивать путь на лыжах. Они оставляли две

глубокие борозды. Собаки, видя [296] впереди человека и какое-то подобие дороги, шли

дружнее и останавливались реже. Через восемь часов мы добрались до намеченного

мыска.

Продвинулись от старой стоянки на одиннадцать с половиной километров. Это

немного, но все же лучше, чем ничего. Когда-то мы делали за один переход почти

полградуса широты, а теперь радуемся, если нам удается сделать полградуса долготы.

Времена и условия меняются.

Мысок совсем обтаял, местами сухой. Много цветов. Ложечная трава, лютик-

пигмей, камнеломка, сравнительно много метлика. Узкой полоской, точно грядкой,

южный склон мыса опоясан полярным маком. Много леммингов.

Разбили лагерь. Собак пустили на охоту.

28 июня 1931 г.

Опять целый день на месте. Начинает надоедать. Еще вчера мы успели осмотреть

весь клочок земли, на который вылезли после тяжелого пути. А сегодня делать совсем

нечего. Единственное занятие — ждать, пока выправится дорога. Мы даже

приблизительно не знаем, когда наступит настоящее таяние снега. Может быть, завтра,

а может быть, через неделю. А вдруг так протянется целый месяц? Здесь и это

возможно. Продукты убавляются. Пеммикана для собак осталось только на тринадцать

дней. На охоту сейчас надеяться трудно. Тяжела бездеятельность. Изобретаем занятия.

Перетащили на другое место палатку. Сварили суп. Попытались заснуть — не

получилось. Кипятили чай, потом кофе. Наконец занялись составлением программы

предварительного отчета экспедиции,

хотя до представления его оставалось еще года

полтора-два.

Погода все же работает на нас. Беспрерывно дует ровный южный ветер. Он

справится со снегом лучше всякого тепла. Снег на льду тает. Количество воды

увеличивается.

Надеюсь — сидеть осталось недолго. Но нужны терпение и выдержка».

Наш купальный сезон

«29 июня 1931 г.

Тронулись! Сделали не переход, а настоящий прыжок. Продвинулись, не прерывая

съемки, на 33,7 километра — расстояние, не предусмотренное самыми

оптимистическими предположениями.

Вчерашний южный ветер сделал свое дело. Поднявшись в 5 часов утра, я увидел,

что прибрежный ровный лед, полосой от полутора до трех километров, почти сплошь

покрыт водой. Еще сутки назад здесь лежала, снежная каша, воды не было [297] и в

помине, а сейчас ее было так много, что становилось не по себе от одной мысли о езде

по ней на собаках. Целое море! Но вода давала возможность итти вперед. Позавтракали,

собрали свое хозяйство и пустились в «плавание».

Собаки, немного поупрямившись, вбегают в воду. Сани сразу погружаются почти

по вязки, но идут легко. Это, а может быть, и надежда поскорее выбраться из ледяной

воды, заставляет собак перейти на ходкую рысь. Нам не остается ничего другого, как

сидеть на санях, хотя, надо сказать, что и это занятие совсем не пустое. На льду много

углублений, где вода доходит до полуметра. Здесь собаки всплывают, а сани заливает

водой. Надо зорко следить за дорогой, чтобы вовремя отвернуть в сторону. Кроме того,

мы не застрахованы от попадания в промоину или полынью, что может кончиться

крупной неприятностью.

Первое время мое внимание было напряжено доотказа. Но постепенно я освоился

с дорогой и по одному оттенку воды уже мог достаточно точно определять ее глубину и

добротность скрытого под ней льда. Дело пошло совсем хорошо. Только брызги

надоедали.

Так мы прошли целых 27 километров. На этом расстоянии только два раза

встретили небольшие ледяные бугры, на которых с трудом поместились, чтобы дать

возможность собакам немного передохнуть, обсохнуть и обогреться. А один раз, не

найдя ни одного сухого клочка льда, вынуждены были посадить всех собак на сани. Все

видимое пространство вода заливала слоем от 15 до 25 сантиметров.

Последние семь километров шли снова по снегу. Он настолько осел и раскис, что