По нехоженной земле
Шрифт:
До последнего дня похода нас не беспокоила не только метель, но даже и поземка.
Шестнадцать суток воздух не шелохнул, точно мороз сковал все бури. Страна льдов и
метелей словно отдыхала в тишине и лучах солнца. Диск его поднимался все раньше,
на покой уходил все позже. Быстро прибывал день, ночь укорачивалась.
Но это не успокаивало нас. Длительное затишье казалось обманчивым. Мы ждали,
что необычная в эту пору тишина неминуемо разрядится еще не виданной
каждый день были готовы к худшему и торопились использовать благоприятные
условия. Один за другим мы делали переходы, какие только возможны при предельной
нагрузке собак.
Впрочем, не обошлось и без приключений.
В конце третьего перехода, на пути вдоль одного из склонов мертвого глетчера на
острове Октябрьской Революции, наткнулись на медвежью берлогу. Сами мы могли и
не заметить ее, помогли собаки. Они «хватили воздух», заволновались и, свернув с
курса, начали карабкаться на крутой склон. Там мы увидели черное круглое отверстие,
напоминавшее [358] иллюминатор на борту корабля. Берлога была на высоте 35—40
метров почти отвесного склона.
— На десятый этаж без лифта, — заявил Журавлев.
— И даже без лестницы, — добавил я.
— Ничего, доберемся!
— А может быть, займемся на обратном пути?
Я знал, что задавать такой вопрос охотнику было равносильно просьбе к ястребу
оставить до завтра замеченного цыпленка. Журавлев сразу потускнел и насторожился,
словно я попытался отнять у него что-то очень необходимое.
— Там ведь медвежата. Что будем с ними делать? — напомнил я.
— Повезем с собой, — не задумываясь, ответил охотник.
— Да мы и так перегружены!
— Пустяки, я пойду пешком. А оставим — пропадут и шкура, и живность, и мясо.
На последнее слово он особенно нажал. И не без умысла. Мясо нам,
действительно, было очень нужно. Оно увеличило бы наши запасы, оставляемые на
острове Большевик.
Журавлева особенно интересовала охота на медведя в берлоге. Он еще никогда не
занимался такой охотой. В южной части Новой Земли, где Журавлев провел треть своей
жизни, белый медведь встречался не так уж часто. Все звери были добыты там
Журавлевым на свободе. Здесь, на Северной Земле, в прошлом году у нас не было
времени для отыскивания берлог, мы промышляли медведей или случайно
встретившихся в пути, или в районе базы экспедиции, на морских льдах. В последнем
случае нам попадались только самцы, круглый год бродящие в поисках пищи, или
яловые матки, которые тоже не ложатся зимой в берлоги.
В берлоги ложатся только матки, ожидающие потомства. Устраивают свои берлоги
они
путешественников ни разу не приходилось обнаружить медвежью берлогу на морских
льдах.
С конца сентября до половины ноября, в период, когда переметаемый метелями
снег начинает образовывать забои) медведицы выходят на берег, отыскивают крутой,
заносимый сугробами склон, вырывают в снегу ямы и ложатся на долгую зиму.
Полярные метели сами достраивают их жилища. Снег все больше заносит место
залежки. От дыхания и теплоты тела снег над зверем подтаивает и постепенно
образуется куполообразный свод до полутора метров высотой. Обнаружить в это время
берлогу почти невозможно. Лишь в конце февраля, а чаще только в марте, уже
обзаведясь потомством, медведица проделывает круглую отдушину. [359]
Берлогу она покидает не сразу. Ждет, пока медвежата подрастут и смогут
пуститься с матерью в бесконечные странствия по ледяным просторам.
Вдвоем добыть медведицу из берлоги не представляет особого труда. Мы
закрепили собак, взяли карабины, шест, топор, лопату и полезли «на десятый этаж».
Склон падал под углом около 55°. Снежный забой на нем был так крепок, что лопата
при подъеме оказалась бесполезной. Вырубая топором ступеньку за ступенькой, мы
только минут через 40 приблизились к берлоге. По краям отдушины висело кружево
инея — признак, что зверь на месте.
Вырубая ступени уже перед самой берлогой, я намеренно отклонился в сторону от
отдушины, и мы оказались на метр сбоку от нее. Стоять на кругом снежном склоне
было невозможно. Надо было вырубить хотя бы небольшую площадку.
Журавлев взял топор и едва успел сделать несколько ударов, как медведица сразу
же высунула голову, угрожающе рявкнула и так же быстро исчезла. Охотник вздрогнул
от неожиданности, невольно сделал шаг назад и — не схвати я его за руку —
неминуемо скатился бы вниз.
— Вот лешой! Напугала-то как, чуть вниз не полетел!
— Теперь понял, почему мы не вылезли прямо против отдушины, а стоим сбоку?
— Еще бы не понять! Ведь не канарейка в клетке, а медведица в берлоге. Сердце
так и замерло!
Глухое рычание и злое фыркание доносились из-под забоя, но зверь больше не
показывался.
Когда были вырублены площадки по обеим сторонам берлоги, я предложил
Журавлеву взять на прицел отдушину и предупредил:
— Только не зевать и бить наповал. Иначе раненую медведицу уже не выманить,