По нехоженной земле
Шрифт:
в том, что корм для собак дает сама Арктика.
Почти ни одна научно-исследовательская полярная экспедиция прошлого,
совершавшая работу на безлюдных берегах Ледовитого океана или планировавшая
переходы по морским льдам, не обходилась без ездовых собак. Попытки некоторых
заморских полярных исследователей заменить их лошадьми или пони привели к
полному краху. За собакой осталась почетная роль помощника человека, изучающего
полярные пространства.
План
транспорт. И не только потому, что я привык работать с собачьей упряжкой, а и потому,
что в те годы какого-либо другого, более надежного транспорта, годного для наземных
полярных условий, еще не существовало. [53]
* * *
Наших собак впервые я увидел на одной из железнодорожных станций между
Вологдой и Архангельском.
Около большого четырехосного вагона грузового поезда стояла толпа
любопытных. Они с удивлением прислушивались к волчьему вою, несущемуся из-за
прикрытых дверей. У вагона спокойно прохаживался в своем колоритном
национальном костюме, с медной трубкой в зубах, пожилой нанаец. Он молча
преграждал путь белобрысым ребятишкам, пытавшимся заглянуть в щель двери. Когда
я подошел к вагону со вторым проводником и поздоровался с нанайцем, ребята
окружили меня кольцом и забросали вопросами.
— Дяденька, что это — зверинец? Волки? А у нас будут показывать?
— Да нет, ребята, это собаки.
— Собаки? Сколько?
— Да-да, собаки. Пятьдесят штук.
— Пятьдесят! Шутишь! Зачем столько? Куда они едут? А что это за человек?
Нанаец! А почему он нанаец?!
Я не успевал отвечать на сыпавшиеся вопросы.
Тем временем толпа у загадочного вагона все увеличивалась. Здесь, повидимому,
была уже вся деревня. Ребята стаей стояли вплотную к дверям. Некоторые из них
успели сбегать домой и теперь держали в руках ломти хлеба. Зрителям не терпелось.
Хотелось посмотреть внутрь вагона. Глаза ребят горели любопытством. Мне тоже
хотелось поскорее увидеть будущих четвероногих помощников. Я отодвинул двери
вагона. Вой оборвался. Несколько псов рванулись на цепях и, как вкопанные,
остановились у входа.
Ребята сначала отпрянули, но, увидев, что собаки привязаны, осмелели и
сгрудились у входа. Кто-то бросил кусок хлеба. Псы рванулись, лязгнули зубами, и
кусок исчез. Потянулись руки с новыми ломтями. Видя такие дары, собаки,
привязанные близко у дверей, охотно завязывали мимолетную дружбу, позволяли
ребятам трепать себя и называть, повидимому, совсем неожиданными именами.
— Шарик! Белка! Кудлан! Козел! Полкан! — кричали дети,
повертывались на каждое имя в надежде получить новый кусок хлеба. Это развеселило
зрителей. Смех и шутки летели из толпы.
Вдруг все смолкло. Ребята тревожно всматривались в полутемный угол вагона.
Там изумрудно-зеленым светом горело несколько точек. Иногда, на какие-то секунды,
свет их становился рубиновым.
— А там кто, дяденька? [54]
Пришлось объяснить, что собаки с такими глазами происходят с реки Колымы. На
свету глаза у них почти белые, а в темноте горят вот как сейчас. Это одна из лучших
пород ездовых лаек — сильные, выносливые, не боящиеся самых страшных морозов.
Я успел прощупать взглядом всю стаю. Увидел, что колымских собак лишь
несколько штук, и мысленно пожалел об этом. Кроме «колымок», здесь были
прекрасные оживленные лайки с хорошей грудью, стройными крепкими ногами и
плотной густой шерстью. Только несколько псов лежало спокойно и не обращало
никакого внимания на все происходящее. Я влез в вагон и по очереди осмотрел их
пасти. По зубам было видно, что эти псы достаточно пожили и поработали. Это и
сделало их такими спокойными. Но другие встретили меня рычанием, скалили зубы;
однако после окрика и уверенных движений быстро смирились и дали, хотя и не совсем
охотно, осмотреть себя.
Один здоровый молодой пес, как только я отвернулся от него, вцепился в лапу
своего соседа. Раздался визг. Все остальные бросились в сторону дерущихся. Короткие
цепи не давали возможности принять участие в потасовке. Стая рычала, лаяла и
хрипела, давясь на цепях. Щелкнул кнут нанайца, порядок восстановился. Псы,
лишенные своего излюбленного удовольствия — хорошей драки, молча, скаля зубы,
заняли свои места.
Несмотря на наличие нескольких старичков и слабосильных, я все же остался
доволен знакомством с будущими помощниками. Раздобыть собак для экспедиции было
самой трудной задачей. Теперь они были доставлены. А некоторый отсев неминуем.
При моем выходе из вагона придвинулись поближе взрослые зрители. Вновь
посыпались вопросы. Пришлось рассказать, что собаки, закупленные в низовьях реки
Амура в нивхских и нанайских стойбищах, сначала ехали по Амуру в Хабаровск, откуда
через весь Советский Союз едут в Архангельск, дальше будут посажены на ледокол и
отправятся в Арктику, а там будут возить груз и помогать при изучении еще
неизвестных земель.
Я не обманывал слушателей. Собаки действительно проделали большой путь.