По нехоженной земле

Ушаков Георгий Алексеевич

можно было рассмотреть в стихающей низовой метели, весь прибрежный лед ожил.

Старые торосы вздыхали, шевелились и раскачивались. На наших глазах некоторые из

них с шумом развалились. Потом раздался новый взрыв. Ровная полукилометровая

площадка льда между двух прибрежных гряд торосов лопнула. На месте трещины

показался свежий излом льда. Невероятная сила, давящая с моря, выжимала метровый

лед и со скрипом и шипением толкала целые поля на прибрежный

припай. Кромка

надвигающегося льда обламывалась, упиралась в льдины, уже вытолкнутые наверх,

волочила их, ставила на ребро, кружила, переворачивала и громоздила друг на друга.

Местами поставленные на ребро льдины высились, точно стены двух-, трехэтажных

домов. Потом они рушились [198] и рассыпались на десятки кусков, словно это было

хрупкое стекло, а не метровый лед.

Движение льдов не соответствовало направлению ветра. Ветер несся с северо-

востока, а лед двигался прямо с востока. Никаких признаков открытой воды не было

видно. Основная сила, приведшая в движение льды, таилась где-то далеко в море. Весь

прибрежный лед сплошным монолитом двигался на запад и только в непосредственной

близости к берегу, препятствующему напору, шло торошение.

Около двух часов мы наблюдали эту картину. Мы видели, как то справа, то слева

образуются и растут торосы. Некоторые из них достигли высоты 10—12 метров. На

наших глазах они слились в одну сплошную гряду. Словно крепостная стена с боевыми

башнями и бойницами вытянулась вдоль берега и, казалось, остановила напор льдов.

Только время от времени отдельные льдины скатывались с гребня да раздавался скрип и

шипение, говорившие о том, что ледяные поля в море все еще не успокоились.

Метель снова начала усиливаться и не давала нам возможности видеть, что

происходит вдали от берега. Но и то, что мы наблюдали, было поистине грандиозно.

Вряд ли такую мощь торошения можно наблюдать в открытом море, где нет берега и не

возникает препятствий для передвигающихся льдов.

Когда мы, наконец, вернулись в палатку, пообедали, потом снова вышли наружу,

движения льда уже не было заметно. Только подойдя вплотную к образовавшейся гряде

торосов, можно было услышать приглушенное скрипение льдин.

* * *

Нам очень не хотелось поднимать собак и гнать их в такую метель. Но конца ей не

было видно, приходилось трогаться в путь.

В 22 часа мы покинули мыс Берга и с попутной метелью понеслись на юго-запад.

В пять часов 13 апреля разбили лагерь у знакомых Базарных скал. Когда мы проходили

первый раз между Базарными скалами и мысом Берга, занимаясь съемкой берега, то

сделали 55

километров пути. А теперь, срезав мыс и идя прямо на скалу, уложились в

44 километра.

Устали хуже собак. Метель бушевала беспрерывно. Особенно сильна она была

вблизи гор. Здесь же можно было легко определить, на какую высоту ветер поднимал с

земли снежную пыль. Она мела по стенам скал на уровне 25 — 30 метров к выше не

поднималась. Но сам ветер свирепствовал [199] много выше. В 450—500 метрах над

нами, с вершин Базарных скал, он срывал снег и вихрем поднимал его на еще большую

высоту. Острые вершины, освещенные красными лучами солнца и курящиеся снежным

дымом, напоминали извергающиеся вулканы.

Внизу, в беспрерывном снежном потоке, трудно было дышать. Мы захлебывались,

словно при погружении в воду. Это, вероятно, измучило нас. Ведь мы начали борьбу с

метелью сейчас же после постройки гурия на мысе Берга, не менее 23 часов назад.

Палатку поставили в расселине скалы, под нависшими каменными глыбами. Здесь

было тихо, как в пещере. Метель так измучила нас, что мы обрадовались этому уголку

и, не думая об опасности обвала, забрались в палатку; забыв о пище, не раздеваясь,

свалились поверх спальных мешков и заснули мертвым сном.

Проснулись после полудня. Ветер продолжал бушевать. Из-за скал, куда нам надо

было держать путь, доносился сплошной вой. Решили посмотреть, что там делается.

Итти было невозможно. Ползком вылезли на глетчер. Ошкуя, увязавшегося за нами,

порывом ветра сбило с ног и снесло вперед по гладкому ледяному склону. Пес скулил,

пытался вернуться к нам, но ветер вновь и вновь сносил его вниз, пока он не догадался

пробраться под скалу и окольным путем вернуться в лагерь.

Перед вечером метель стихла. Не теряя ни минуты, мы подняли собак. Скоро

миновали Базарные скалы и через 7 часов, проделав свыше 30 километров, прошли

памятное нам мрачное ущелье. Здесь была та же картина, что и первый раз, если не

считать того, что еще одна снежная громада рухнула с высоты и похоронила наш

старый след на протяжении около 300 метров. Повидимому, последняя метель добавила

недостающие тонны снега, которые, наконец, нарушили устойчивость пласта, и

многометровый снежный наддув оборвался вниз.

Отдохнув на месте старого бивуака около западного выхода из ущелья, после

полудня 14 апреля мы покинули русло речки и вышли на плато. Чтобы выбраться на

него, пришлось на снежном склоне, по которому мы несколько дней тому назад