По нехоженной земле
Шрифт:
километре мы разбили свой лагерь.
Пока Журавлев занимался приготовлением пищи, я вычертил дневной маршрут.
До мыса Берга по карге оставалось 13 километров, если итти по прямой линии. Сергей
говорил, что придется сделать не меньше 25. И он был прав. Нам надо было найти
среди снега и льдов маленький столбик, оставленный моряками на астрономическом
пункте 18 лет назад. А если он уже не сохранился в целости, то отыскать его следы, что
было еще труднее. Для этого
каждый мысок и пройти, конечно, гораздо больше чем 13 километров, тем более, что
путь по прямой линии нам преграждали ручьи, русла потоков, груды обнаженных
камней и мягкий убродный снег.
11 апреля стало для нас большим днем — днем достижения цели. С утра стоял
густой туман. В нем можно было проехать и не заметить большую башню, а не только
маленький столбик. Мы уже опасались, что безрезультатно потеряем день, как туман
начал быстро редеть, и к полудню разгулялся сияющий солнечный день. Мороз, как и
полагалось при ясном небе, усилился. Нас он не беспокоил, тем более, что дорога
оказалась очень тяжелой и возможностей погреться предоставлялось вдоволь.
На 20-м километре пути перед нами открылось море Лаптевых. Мы вышли на
небольшой мысок, потом повернули к югу и увидели перед собой узкую бухточку. В
ней не трудно было опознать бухту Новопашенного. Мыс, видимый километрах в
четырех к югу, мог быть только мысом Берга. [194]
До боли мы напрягали глаза, исследуя взглядом высокий берег, в надежде увидеть
знак, оставленный моряками. Шаг за шагом выдыхающиеся собаки пробивали путь в
рыхлом снегу. Наш маленький караван медленно продвигался к берегу. Уже видны
были отдельные камни.
Наконец зоркие глаза Журавлева заметили то, что нам было нужно. В бинокль и я
отчетливо увидел прямо на курсе небольшой холмик, а посредине него тонкий
низенький столбик. Скоро недалеко от него рассмотрел и второй столбик, еще пониже,
но потолще. С каким нетерпением мы устремились к ним! Даже собакам передалось
наше настроение. Они взволновались, начали всматриваться в берег, наконец, увидели
столбики и, забыв об усталости, с визгом устремились вперед.
Мы так много видели нехоженых мест, так много колесили по берегам, где не
ступала человеческая нога, так истосковались по людям и по человеческому следу!
Теперь маленький холмик и два столбика показались нам целым городком.
Пустынный мыс, окруженный с трех сторон льдами, но отличавшийся от других
мест двумя столбиками, поставленными человеком, казался нам обжитым. Здесь
казалось даже теплее, чем где бы то ни было на всей Северной Земле. Руки невольно
тянулись
мы встретили на нашей Земле.
Для нас это была также живая память о первооткрывателях Земли, свидетельство
славы русских моряков, ознаменовавших начало двадцатого столетия крупнейшим
географическим открытием. Воображение рисовало стоящие вблизи берега корабли и
толпу людей в черных бушлатах, устанавливающих эти знаки. Хотелось даже уловить
их голоса.
Но кругом стояла мертвая тишина. Даже наш возбужденный разговор, казалось,
заглушался, точно ковром, мягким пушистым снегом. Море Лаптевых, насколько
охватывал взгляд, было сковано льдом.
Первый замеченный нами столбик оказался обломком бамбуковой мачты, на
которой когда-то реял русский флаг. Конечно, мачта была поставлена целой, но теперь
она едва достигала высоты человеческого роста. Это — работа бурь. Им, безусловно,
помогали медведи. Глубокие следы зубов и когтей покрывали оставшееся основание
мачты, а верх его был буквально изгрызен. Второй столбик — знак на астрономическом
пункте. И над этой отметкой медведи потрудились не меньше. На столбике вырезана
надпись «1913 г. 29 августа [195] ...СЛО». Последнее надлежало читать: ГЭСЛО
(Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана). Две первые буквы
исчезли. Их содрали медведи.
Интересна эта привычка белых медведей. Ни один из них не может равнодушно
пройти мимо вертикально стоящего предмета. Каждый считает долгом попробовать на
нем прочность своих когтей и клыков. Если не может повалить, то начинает грызть и
драть когтями. Мои спутники на острове Врангеля, эскимосы, зная эту повадку
полярных бродяг, например, оставляя байдарку, никогда не ставили вертикально весел,
а борта перевернутой лодки всегда засыпали галькой или песком, чтобы она в таком
виде походила на обычный бугор. Не приняв мер предосторожности, охотник всегда
рисковал остаться без весел или байдарки. Летом на острове мы собирали плавник и,
чтобы его не заносило снегом, ставили бревна в так называемый «костер». Приехав
зимой, всегда находили «костры» разваленными. Надо думать, что медведей привлекает
любопытство к незнакомым возвышающимся предметам.
Рядом со столбиками мы поставили палатку, водрузили наш советский флаг. Он
зардел, как пламя, как символ вековой русской настойчивости, воли и
любознательности. Мы, большевики, люди нового поколения, пришедшие сюда через
18 лет после первооткрывателей, закрепляли за собой их наследство, чтобы