Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9, Быкаў Васіль

Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

на обложку

Быкаў Васіль

Шрифт:

Рабочая версія фільма была гатовая на пачатку 1963 г. Яна таксама абмяркоўвалася падчас пасяджэння мастацкага савета «Беларусьфільма». Хаця гутарка ішла, уласна кажучы, пра кінематаграфічны прадукт, аднак прэтэнзіі тычыліся, па сутнасці, зноў жа працы сцэнарыста В. Быкава, — так, да прыкладу, К. Губарэвіч убачыў у «Третьей ракете» як «ремаркизм, но в лучшем смысле», так і «ремаркизм худшего толка»:

«[…] ГУБАРЕВИЧ — Картина, конечно, получается, и будет интересная и своеобразная. И автор и режиссер скрупулезно исследовали быт войны. И меня не смущает, что вначале мы неспеша всматриваемся в лицо каждого человека.

Смущает несколько, когда начинается закадровый голос Лозняка, и до самого него доходит камера позже.

Для нашего кино это новая струя. Здесь есть ремаркизм, но в лучшем смысле.

Что меня не устраивает. Жаль, что в этом материале ушла тема Люси. По повести мы помним, какой свет она вносила. Была тема большой нераскрытой любви и Лозняка, и Кривенка. А здесь верх взял Лешка. И лирическая тема ушла в песок.

Смущает увлечение красотой смерти. И нужно ли показывать каждую смерть? Это уже ремаркизм худшего толка.

В отношении стрельбы. Здесь секрет режиссерского приема. В сочетании со звуком этот прием достигнет цели. Это нагнетает такую экспрессию, что этот момент может явиться кульминацией картины. Кусок этой пальбы — тяжелейший солдатский труд.

Я не понял, что за блик в финале? Это солнце? Непонятно. А есть прекрасный кадр для концовки: он лежит и глазами прислушивается к победному наступлению.

МАКАЁНОК — […] Фильм не о том, что как это было. Это рассказ о том, что я уже пережил во время той войны. Я запомнил не бой, не гром пушек, а тех людей, к которым я по-разному относился. И это настроение, давно мною пережитое, должно быть в закадровом голосе. Пока этого не хватает. […] Мне все время хочется внимательно присмотреться к людям. Этого не получилось. Длинноты есть во многих кадрах. Об эпизоде со стрельбой. Звук во многом восполнит, но все-таки длинно.

Сейчас это просто работа. А должна быть работа на предельном напряжении нервов. После этого я ожидал увидеть человека в полном изнеможении. А этого нет. Он сидит абсолютно спокойно. Может быть, можно доснять крупный план?

Музыка тут очень нужна. Не хватает интима. […] Я не говорил о достоинствах картины. Они говорят сами за себя.

ГЛЕБОВ — […] Я не специалист в кино и не обращаю внимания на снопы, стоящие на песке. Но меня по-настоящему тронуло это желание авторов попытаться рассказать правду. Я не понимаю, где кадр длиннее или короче, но я вижу правду, трогательную до слезы. И это очень трудно сделать. Я иногда чувствую себя на месте этих людей. […]».

Але прэтэнзіі да фільма (а, па сутнасці, да літаратурнага сцэнарыя) не скончыліся: менш чым праз месяц аўтараў «Третьей ракеты» ўпікалі не толькі за «натуралізм» і «асуджанасць» (якую, між іншым, не заўважалі раней) — сярод членаў мастацкага савета знайшліся і тыя, хто ўвогуле не зразумеў ідэі фільма…

У выніку меркаванне і заўвагі мастацкага савета былі абагульнены ў наступным заключэнні:

«Просмотрев на одной пленке законченный производством фильм „ТРЕТЬЯ РАКЕТА“, художественный совет студии считает, что студией создано интересное, волнующее произведение, по-новому раскрывающее тему войны, тему мужества и героизма простых советских солдат.

Рассказ о трагической истории, происшедшей в небольшом фронтовом окопе в течение одних суток, впечатляет своей сильной глубокой правдой увиденных обстоятельств войны. В этом главное достоинство фильма, причина его огромного эмоционального воздействия.

Фильм привлекает интересными, точными и глубокими характеристиками героев — людей с разными, неповторимыми судьбами. Рядовые труженики войны, они проявляют невиданное мужество, отдавая свою жизнь на алтарь победы. Отчетливо ощутимо стремление глубоко проникнуть в духовную жизнь солдат, увидеть в их характерах то, что рождало героизм. Крупным планом как бы выхвачено то, что произошло в окопе в течение суток неимоверно тяжелых испытаний, крупным планом нам дано увидеть все то, что произошло с людьми, понять, какие они, почему они себя так вели. Вся художественная манера фильма отмечена стремлением попристальнее вглядеться в человека, в мир его чувств и мыслей.

Художественный совет считает, что режиссер фильма Р. ВИКТОРОВ интересно себя проявил в этой работе, сделав определенный шаг вперед в своей творческой биографии.

В кинематографической интерпретации литературного материала режиссер остается верным авторскому замыслу, его сущности и своеобразию. Простота, суровая правда кинематографического рассказа соответствует духу литературной первоосновы. Выбор художественных средств подчинен главному: раскрытию нравственного величия простого человека, широты его души.

Фильм отмечен определенными актерскими удачами. Правдив и прост образ командира орудия, бывшего колхозника, бывалого, рассудительного сержанта Желтых в исполнении Г. Жженова. Запоминается наводчик якут Петров, интересный образ которого создает артист С. Федотов. Сложный противоречивый образ бывшего студента Лукьянова удалось создать артисту И. Комарову.

Удивительную душевную чистоту, честность, непримиримость и беспощадность к подлости и предательству раскрывает арт. С. Любшин в образе Лозняка, главного героя фильма, от лица которого ведется киноповествование.

Особо следует отметить интересное изобразительное решение фильма, найденное молодыми операторами А. Кирилловым и Н. Хубовым, художниками В. Дементьевым и Е. Игнатьевым.

Точность в изображении окопного быта, выразительность батальных сцен, тонкость в обрисовке переживаний героев, строгая и сдержанная манера в выборе художественных средств, лирическая взволнованность, предельная правда во всем — делают фильм художественно цельным и глубоком эмоциональным.

Художественный совет студии принимает фильм. В целях устранения допущенных в фильме отдельных мелких недочетов, снижающих его художественную ценность, предлагается при второй перезаписи учесть следующее:

1. Проверить и исправить звуковое оформление ряда эпизодов, сделав его более точным, естественным и эмоциональным […].

2. Продумать в отдельных местах закадровый голос, убрав его в ряде мест, где он совершенно излишен и не дополняет изображение (рассуждения Лозняка о несправедливости на войне, его мысли о Люсе, внутренний монолог в финальном кадре фильма и т. д.).

3. Для усиления финала фильма рекомендовать исключение финального кадра „с солнцем“ и закадрового текста».

Аднак у маскоўскіх кіначыноўнікаў знайшлося значна больш прэтэнзій да карціны, прычым палова з іх уваходзіла ў відавочную супярэчнасць з літаратурнай першакрыніцай — аповесцю «Трэцяя ракета» і мела адкрыта ідэалагічна-прапагандысцкую накіраванасць:

«22 марта 1963 г.

№ 1/843

Министру культуры БССР тов. Киселеву Г. Я.

Копия: директору киностудии „Беларусьфильм“ тов. Дорскому И. Л.

Главное управление по производству фильмов, просмотрев законченный производством и принятый Министерством культуры БССР фильм „Третья ракета“, считает, что над фильмом должна быть проделана дополнительная работа.

В фильме имеется целый ряд реплик и рассуждений по поводу жестокости и несправедливости войн. При этом не сделано отчетливого различия между „войнами“.

В фильме ясно присутствуют некоторые мотивы обреченности героев, в результате этого моральная стойкость советского человека, способного выдержать любое испытание, — несколько утрачивает свою очевидность и художественную выразительность. В фильме имеются неоднократные указания на то, что действие происходит в 1944 г. Вместе с тем в фильме отсутствуют конкретно исторические приметы общей военной атмосферы того времени, когда по существу дело шло на победу. Рассказ ведется об одном тяжелом бое и одной огневой точке и при этом показано превосходящее техническое оснащение противника.

Учитывая это обстоятельство, Главное управление считает необходимым исключить из фильма указание на время действия.

Напряженному драматическому действию фильма и его основному замыслу мало соответствуют невыразительные однотонные внутренние монологи основого героя — Лозника. Кроме того, не очень точный по идейной направленности текст плохо произносится актером.

Главное управление по производству фильмов провело детальное обсуждение картины совместно с директором студии Дорским и авторами фильма — писателем В. Быковым и режиссером Р. Викторовым.

По согласованию с авторами фильма Главное управление рекомендует внести в фильм следующие исправления:

1. В начале фильма поставить титр, свидетельствующий о том, что фильм создается в память тех, кто героически погиб, защищая социалистическое Отечество.

2. Изменить смысл сцены прихода комбата с приказом о передислокации пушки.

Из этой сцены следует исключить мотив об извечном споре на войне между командиром и солдатом и пререкания в связи с этим между командиром орудия Желтых и комбатом.

В этой сцене должно быть ясно, что комбат отдает приказание о конкретном боевом задании, что героям фильма предстоит совершить чрезвычайно важное и необходимое для исхода сражения дело. Тем самым следует подчеркнуть смысл о необходимости подвига героев, который в дальнейшем они совершают.

3. Сцену ухода Желтых в штаб после объяснения с комбатом следует переосмыслить, исключив из нее мотив того, что Желтых отправился в штаб, чтобы обжаловать несправедливый приказ комбата.

4. В эпизоде танковой атаки исключить план убегающей и отступающей пехоты.

5. Переосмыслить разговор Лозника и Лукьянова по поводу войны, обрушивающей на каждого человека страдания, в том числе на всех немцев. В эту сцену следует, на наш взгляд, ввести закадровый голос Лозника, который противоречил бы Лукьянову, был принципиально не согласен с таким неверным утверждением своего товарища.

6. Следует изменить смысл рассказа Желтых о погибших родственниках в предыдущих войнах. В этот рассказ должны быть внесены слова, подчеркивающие необходимость и важность той борьбы, которую ведут советские воины против фашизма.

7. В кадре, показывающем Петрова, скорбящего над убитым командиром, заменить текст закадрового голоса Лозника. В новой редакции текста должна быть проведена мысль о том, что присутствие орудийного расчета на этом пятачке земли крайне необходимо. Это даст возможность подчеркнуть осмысленность подвига и его военную целесообразность.

8. В сцене исповеди умирающего Лукьянова следует исключить слова о том, что все бессмысленно.

9. В сцене встречи героев с умирающим немцем следует изменить надпись на фотографии немца. Здесь не следует уточнять время действия событий.

10. В фильме следует переработать финал в соответствии с договоренностью съемочной группы и Главного управления.

В финале должна быть усилена мысль о том, что борьба продолжается, что все происшедшие трагические события не убили в герое волю к победе и что погибшие сделали необходимое для победы дело. В финале также должно быть усилено решение темы победы в звуке.

11. Нуждаются в перетонировке все закадровые реплики Лозника, невыразительно прочитанные актером при первой записи.

Зам. Начальника Главного управления по производству фильмов В. Разумовский

Член сценарно-редакционной коллегии Т. Юренева».

Аб тым, што на «Беларусьфильме» гэтыя рэкамендацыі не былі пакінуты без увагі, сведчыць наступны дакумент:

«Апрель 1964 г.

Заместителю председателя Государственного комитета Совета Министров СССР по кинематографии тов. БАСКАКОВУ

В. Е.

[…] считаем необходимым напомнить о том, что фильм сдавался дважды.

По первому варианту Главным управлением по производству фильмов были даны существенные поправки, которые полностью были выполнены.

Как доказательство этому приводим пункты замечаний, указанных в письме от 22/III—1963 г. за № 1/843, и их выполнение группой: „…Главное управление по производству фильмов провело детальное обсуждение картины совместно с директором студии Дорским и авторами фильма — писателем В. Быковым и режиссером Р. Викторовым“.

По согласованию с авторами фильма Главное управление рекомендует внести в фильм следующие исправления:

1. В начале фильм поставить титр, свидетельствующий о том, что фильм создается в память о тех, кто героически погиб, защищая социалистическое отечество.

Сделано посвящение, которое идет в надписи и которое читает голос Левитана:

„Вам, живущим под солнцем с верою в счастье и мир, о тех, кто в смертельной борьбе с фашизмом выстоял и победил“.

2. Изменить смысл сцены прихода комбата с приказом о передислокации пушки.

Сцена перемонтирована, переозвучена и вошла в последний вариант следующим диалогом (окончание сцены):

Комбат: — …и учтите, участок самый пробойный. Чтоб дорогу мне закупорили, как бутылку!

Желтых: — А что, ожидается что-нибудь?

Комбат: — Возможно. И знайте, хлопцы, от вас многое будет зависеть.

Желтых: — Ясно!

Комбат уходит.

Желтых говорит о том, что он идет к взводному, чтобы сообщить о дислокации пушки.

4. В эпизоде танковой атаки исключить план убегающей и отступающей пехоты.

Исключено три плана.

5. Переосмыслить разговор Лозняка и Лукьянова по поводу войны, обрушивающей на каждого человека страдания, в том числе на всех немцев. В эту сцену следует, на наш взгляд, ввести закадровый голос Лозняка, который противоречил бы Лукьянова, был принципиально не согласен с таким неверным утверждением своего товарища.

Вырезана половина сцены. Весь разговор о немцах вообще выброшен.

Сцена перемонтирована и переозвучена. Желтых в конце сцены говорит так:

„…Теперь уж ничего не скажешь — если мы этот фашизм не уничтожили, то кто ж тогда?!“

7. В кадре, показывающем Петрова, скорбящего над убитым командиром, заменить текст закадрового голоса Лозняка. В новой редакции текста должна быть проведена мысль о том, что присутствие орудийного расчета на этом пятачке земли крайне необходимо. Это даст возможность подчеркнуть осмысленность подвига и его военную целесообразность.

Текст заменен на следующий:

Лозняк: — Нужно во что бы то ни стало держать дорогу, нужно не дать им пройти! Не дать им пройти!..

8. В сцене исповеди умирающего Лукьянова следует исключить слова о том, что все бессмысленно.

Этот текст выброшен.

Сцена вообще сокращена, выброшена надпись на фотографии и голос Лозняка. В картине вообще время действия не указано.

Вставлена сцена с нашими солдатами, которые которые видят героизм сорокапятчиков и высоко оценивают его. Герой поднимается из окопа и стоит, смотря на наступление наших войск. На этом изображении снова надпись — посвящение, которое является как бы обрамлением фильма.

11. Нуждаются в перетонировке все закадровые реплики Лозняка, невыразительно прочитанные актером при первой записи.

Все закадровые реплики были перетонированы, а три четверти их было вообще выброшено.

Кроме того, сама группа кое-что изменила и дополнила для усиления идейного звучания фильма.

[…]

Директор киностудии

„Беларусьфильм“ (И. Дорский)».

Невыпадкова дырэктар карціны С. Тульман і Р. Віктараў пасля тлумачылі: «В монтажно-тонировочном периоде, особенно к концу его, возникла необходимость отказаться еще от ряда рассуждений героев. Это было сделано в связи с замечаниями Министерства культуры БССР и Главного управления по производству фильмов Министерства культуры СССР в целях более четкой идейной направленности фильма».

Фільм, які быў здадзены 28 лютага 1963 г. і беларускай кінастудыяй прыняты толькі 24 ліпеня 1963 г., затым быў прадстаўлены Міністэрству культуры БССР і тады ж атрымаў дазвол на выпуск. Выйшаў на экран 23 верасня 1963 г.

Ён атрымаў дзве першыя прэміі на IV кінафестывалі Прыбалтыкі і Беларусі (Мінск, 1964) — дыпломы за лепшы сцэнарый і аператарам А. Кірылаву і М. Хубаву — за лепшае выяўленчае майстэрства.

Рэцэнзіі: Михайлова И. Герои не умирают // Гродненская правда. 1963. 10 сент.; Пчелинцев В. Вспыхнула «Третья ракета» // Знамя юности. 1963. 11 сент.; Климашевская И. Первая встреча, первые впечатления // Советская Белоруссия. 1963. 12 сент.; Фуриков Л. О времени суровом // Советская Россия. 1963. 17 сент.; Муратов Л. Экран говорит: войне — нет! // Вечерний Ленинград. 1963. 23 сент.; Лазарев Л. На безымянной высоте // Известия. 1963. 28 сент.; Кузьміцкая Н. Салдацкі лёс // Настаўніцкая газета. 1963. 28 верас.; Говар В. Суд высокай чалавечнасці // Чырвоная змена. 1963. 28 верас.; Ратнікаў Г. Побач са смерцю // Мінская праўда. 1963. 29 верас.; Виногура С. Путь к победе не прям // Знамя юности. 1963. 2 окт.; Смаль В. Лёс чалавечы, лёс народны // Звязда. 1963. 6 кастр.; Бяляўскі М. Праўда вялікая і малая // Літаратура і мастацтва. 1963. 15 кастр.; Разумный В. Герой рождается в коллективе // Советская культура. 1963. 31 окт.; Черномыс А., Федоров В. Так в чем же красота подвига? // Красная звезда. 1964. 29 янв.; Миронов Л. Правда подвига // Советский экран. 1964. № 6. С. 20; Разумный В. Герой и героическое // Советская культура. 1965. 13 апр.; Михайлова С. И существует объединение // Искусство кино. 1967. № 7. С. 99; Міхайлава С. Пошукі і здзяйсненні // Маладосць. 1968. № 1. С. 109–110; Бондарева Е. Повести и фильмы: Произведения В. Быкова на экране // Неман. 1977. № 10. С. 159; Зеленко Н. Актер ведет разведку // Экран. 1964. М., 1965. С. 145–147; История белорусского кино: в 2 т. Т. 2. Минск, 1970. С. 155–157; История советского кино: в 4 т. Т. 4. М., 1978. С. 175–176; Смаль В. Человек. Война. Подвиг. Минск, 1979. С. 70–71; Ратников Г. На экране — Великая Отечественная // Современное белорусское кино. Минск, 1985. С. 110–111; Бондарава Е. Кінематограф і літаратура: Творы беларускіх пісьменнікаў на экране. Мінск, 1993. С. 84–85.

Альпийская баллада

Литературный сценарий (стар. 76)

Друкуецца ўпершыню паводле машынапісу, які захоўваецца ў фондзе кінастудыі «Беларусьфільм»: БДАМЛМ. Ф. 112. Воп. 1. Адз. зах. 402. Арк. 179–264.

Датуецца паводле паметы ад рукі на апошнім аркушы машынапісу: «8/III–64 г.».

Прапанову напісаць кінасцэнарый па матывах аповесці «Альпійская балада» В. Быкаў атрымаў напрыканцы 1963 г. — у лістападзе ён пісаў Н. Гілевічу: «Пісаць прозу пакуль не збіраюся. Збіраюся з 12 лістапада ў Каралішчавічы пісаць сцэнарый». А ў снежні паведамляў Л. Геніюш: «Нядаўна прыехаў з Мінска, дзе прабыў тыдзень у Каралішчавічах на семінары кінадраматургаў. Мінская студыя збіраецца зрабіць карціну па новай аповесці, ну і просіць мяне напісаць сцэнарый. Відаць, так і зраблю […]». І ўжо вясной 1964 г.:

«Я ездзіў на кінастудыю, выклікалі на рэдакцыйную калегію. Хочуць ставіць фільм па баладзе, ужо ёсць рэжысёр, напісаў я і сцэнарый, хоць яшчэ не ўсё добра ў ім. Я думаю, няхай робяць, характар Івана мне таксама да спадобы, хоць я і не меў на ўвазе ствараць вобраз святога, без страху і дакору рыцара. Гэта просты хлопец, які пражыў нялюдскае жыццё (25 год), але які захаваў у сабе ўсё самае высакароднае, хоць яно ў яго і не ляжыць на плячах і не блішчыць».

Пазней пісьменнік наступным чынам прыгадваў тыя даўнія падзеі:

«…вядома, напомніла пра сябе Беларуская кінастудыя — сказалі, што можна зьняць вельмі прыгожы, рамантычна-патрыятычны фільм міжнароднага гучаньня. Я не знайшоў аргумэнтаў супроць. Мабыць, ранейшыя пакуты з „Трэцяй ракетай“ пачалі забывацца, думалася, тут будзе інакш. […]

Як пісаць сцэнары, я ўжо ведаў, нешта даволі хутка накрэмзаў.

Здымаць фільм узяўся вопытны рэжысэр Барыс Сьцяпанаў.

Некалі Алесь Адамовіч казаў, што ўсе савецкія рэжысэры аднолькавыя і адрозьніваюцца адзін ад аднаго хіба тым, як адносяцца да сцэнару. Адны бясконца перарабляюць яго самі, змушаюць на тое аўтара, а то і наймаюць памагатых. Другія, атрымаўшы сцэнар, кідаюць яго на сьметнік і здымаюць самі, як хочуць. Хто зь іх лепшы, невядома, але вынік заўсёды аднолькавы.

Мой папярэдні рэжысэр Рычард Віктараў, відаць, адносіўся да першай рэжысэрскай групы, ён выціскаў зь мяне ды іншых, хто да таго меў дачыненьне, усе сокі, дамагаючыся дасканаласьці. Другі ж, Сьцяпанаў, як толькі атрымаў зацьверджаны сцэнар, адразу ж кудысьці зьнік. І толькі калі група выехала на натурныя здымкі, запрасіў аўтара прыехаць, найперш каб адпачыць на прыродзе».

Дамова з В. Быкавым на напісанне сцэнарыя была заключаная 28 лютага 1964 г.; згодна з ёй пісьменнік атрымліваў узнагароду ў памеры пяці тысячаў рублёў і яшчэ адну тысячу пасля запуску фільма ў вытворчасць. Прыняццю гэтага рашэння папярэднічала абмеркаванне літаратурнага сцэнарыя «Альпийской баллады».