Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9
Шрифт:
Стар. 325. Не стоять же, когда война вот-вот кончится. — Папраўлена: «когда война кончается»; далей зроблена машынапісная ўклейка: «В кузове, подхватив шинель, поднимается Зина.
— Мне надо слезать.
— Куда еще слезать? С нами поедешь.
— Товарищ майор, мне туда надо, — указывает она по дороге.
— Ерунда! Там не проедешь. Ты же видишь?
— Я могу пройти.
— Сиди, сиди. Объедем, вывезем, все будет в ажуре.
— Товарищ майор!..
— Сиди,
Одной рукой Ананьев игриво обхватывает старшину и сажает ее на прежнее место. Зина стеснительно отстраняется, настаивая на своем.
— Мне надо туда. Вы не имеете права!
— А я прикажу. Я же майор все-таки.
— Вы грубиан, а не майор. Я вам не подчиненная.
— А я подчиню. У меня сила. Вон, орлы какие!
— Я буду жаловаться. Это безобразие!
— Пока жалоба дойдет, война кончится, — смеется разведчик, и Зина недовольно смолкает в углу возле кабины».
Стар. 325. …мимо аккуратной деревни с черепичными крышами… — Дапісана: «мимо аккуратной деревни с кирхой и черепичными крышами».
Стар. 326. — Не лезьте глубоко, товариш майор! — говорит Зина. — Вам нельзя колено мочить. — Закрэслена, але адноўлена і папраўлена:
«говорит Кисляков. — У вас же колено…».
Стар. 326. — Не лезь глубоко, Петя, смотри не намочи колено! — говорит из кузова Зина. — Закрэслена.
Стар. 326. — Петя, нога! Смотри ногу, товарищ майор! — Папраўлена: «— Смотрите ногу, товарищ майор! — говорит Кисляков».
Стар. 327. Зина сухим бинтом перевязывает Ананьеву колено. […]
— Ничего! Ерунда! Заживет, как на собаке. — Адсутнічае, зроблена машынапісная ўклейка (з новага абзаца): «Ананьев, хромая, находит место поудобнее и тяжело опускается наземь.
— Вот все мокрое.
— Надо перевязать, — говорит разведчик. — Старшина!
— Да ладно, я сам, — говорит майор, разматывая мокрый бинт. Зина, недовольно хмурясь и прыгая на одной ноге, выливает из сапога воду.
— Перевяжи майора, — говорит разведчик.
— Сам перевяжется, — рассерженно бросает Зина и отворачивается.
Ананьев с помощью разведчика разматывают бинт, неумело перевязывает ногу, и Зина, смягчившись, бросает им перевязочный пакет.
— Держите!
— Вот спасибо, — говорит Ананьев, разрывая бинт. Вдвоем, они начинают обматывать бинтом ногу, и Зина не выдерживает.
— Ну кто же так перевязывает! Разве так на колене удержится. А ну дайте сюда!
Она сама принимается за перевязку, и Ананьев улыбается.
— Вот это дело! А то гляжу, такая злая!
— Я не злая.
— Правильно! Зачем быть злой? Женщина злая — некрасивая.
— Ну и пусть. Как же не злиться — куда вы меня
— А ничего. С нами не пропадешь! Доставим в найлучшем виде. Или в медсанбате миленок ждет?
— Начальник ждет. Подполковник медслужбы Бурмакова.
— Ну, Бурмакова пусть подождет. Готово? — говорит Ананьев. — Вот и хорошо. Теперь заживет, как на собаке».
Стар. 327. Ананьева пыталась поддержать Зина, но он отстранил ее. — Папраўлена: «Ананьева пытался поддержать разведчик, но он отстранил его».
Стар. 329. — Ух, ты! Вот это красотка! Глянь-ка, Зина! В штанах! — Закрэслена, унізе напісана: «— Ну и что ж! Подумаешь!».
Стар. 329. У камина, развешивая мокрые бинты, неприязненно покосилась на Ирму Зина. — Закрэслена алоўкам.
Стар. 331. — Боже мой! Боже мой! — приговаривала Зина. — У гэтай рэдакцыі: «— Боже мой! Боже мой! Мир! — приговаривала, не веря своим словам, Зина», але закрэслена, побач напісана: «— Товарищ майор, неужели все, мир?».
Стар. 331. Гитлер капут, понимаешь? — Папраўлена: «Война капут».
Стар. 331. — Нет, нет, так надо! — говорит Ирма и, собрав хлеб, складывает его в серебряную хлебницу. — Далей ідзе машынапісная ўклейка:
«— Гляди, как у них принято. Как в санатории: каждый бери, сколько хочешь, — смеется Ананьев.
Зина бросает быстрый взгляд на Ирму, потом на майора, и перекладывает хлеб по-своему — каждому на тарелку.
— По-нашему будет!
— Найн, найн! — говорит Ирма, но, встретив твердый взгляд Зины, умолкает.
— Правильно, Зина! — одобряет Ананьев. — Праздник наш и наши порядки. Нечего там…»
Стар. 332. Зина, а ну! — Выкраслена.
Стар. 332. …и Зина с гордостью ставит… — Папраўлена: «и с гордым видом ставит».
Стар. 333. — А теперь… […]
— Не тебе одной подфартило. Победа! — говорит Ананьев и поднимает бокал. — А ну, еще раз за Победу! — Гэты фрагмент адсутнічае, зроблена машынапісная ўклейка:
«— Ну вот, Зинка-старшинка! А ты не хотела с нами. Так бы и победу проворонила! А то вот видишь? Хорошо здесь?
— Хорошо, — улыбнувшись, говорит Зина. — Ваше здоровье.
— Э, нет, не так. Давай чокнемся.
Они со значением чокаются. Потом майор поворачивается к Ирме и тоже церемонно чокается. Их взгляды встречаются, Ирма кокетливо улыбается майору, и Зина отставляет рюмку. Ананьев свою выпивает почти до дна.
— Вот это дело!
— Берет как надо! Не то что эта мозольная жидкость, — говорит разведчик.