По Острию Бритвы
Шрифт:
— Вон там, — с ухмылкой сказал Приг, указывая.
Я встала рядом со стеной и опустилась на колени, прижав маркер к стене обеими руками и отклонившись как можно дальше. Приг наблюдал за мной, а не за маркером. Толстый коричневый язык облизал потрескавшиеся губы, и он вскинул кувалду на плечо.
— Ты знаешь работу. — Голос Прига звучал так, словно он говорил не столько ртом, сколько носом. — Держи по-настоящему неподвижно.
От предвкушения удара кровь застыла у меня в жилах, и я почувствовала, как холодный пот выступил у меня на лбу. Приг знал свое дело, надо отдать должное этому скользкому
За те три месяца, что я провела в Яме, я видела, как он ударил кувалдой двух человек. Первого, по-моему, совершенно случайно. Вся бригада наблюдала, как кувалда ударила о край маркера, Приг споткнулся, инерция понесла боек дальше, и он пробил кожу и раздробил кости. Конечно, мне и раньше приходилось видеть кровь — я сама был причиной гораздо более серьезных травм, — но смотреть, как сломалось запястье Оссопа, как кость прорвала кожу… Крики Оссопа — это то, что я помню лучше всего. Даже сейчас, когда я думаю об этом, я не могу вспомнить его лицо, но помню звук его боли.
Но второго Приг ударил не случайно. Он не промахнулся мимо маркера. Невозможно промахнуться, если ты не собираешься в него попасть. Гнилой ублюдок в последний момент изменил направление удара, и тяжелая железная кувалда врезалась в красивое лицо мужчины. Это было жестокое гребаное убийство, простое и понятное, по причине, о которой никто, кроме Прига, так и не узнал. Криков, которые можно было бы запомнить, не было, только запах выпущенного из кишок. Приг заставил нас работать, а у наших ног лежал окровавленный труп. Я думаю, это было сделано как сообщение, хотя и на незнакомом мне языке. Это заставило меня возненавидеть нашего бригадира еще больше. Не было ни возмездия, ни правосудия за убийство человека. Через два дня после его смерти на его место прибыл новый струп, и мы все забыли об этом красавце и его размозженном черепе. Я даже не знала его имени. Думаю, это напугало меня даже больше, чем смерть Оссопа. Мне была ненавистна мысль о том, что я могу умереть в Яме, безымянная и забытая. Что моя смерть будет еще более бессмысленной, чем моя жизнь.
Приг долго оттягивал первый взмах кувалды, размахивая ей взад-вперед, как будто никак не мог выбрать правильный угол. Это было настолько откровенное шоу, что с таким же успехом он мог размахивать своим членом. Я видела, как люди закрывали глаза и ждали удара, и я видела, как другие сосредотачивались на маркере, как будто этот маленький металлический выступ был самой важной вещью в их мире. Пошло все нахуй! Я никогда не была из тех, кто прячется от своей судьбы, какой бы она ни была, и я не собиралась доставлять Пригу удовлетворение, которого он жаждал.
— Я — оружие, — прошептала я так тихо, что никто, кроме меня, не услышал, затем я повернула голову и уставилась прямо на ублюдка, выдерживая его злобный взгляд. Это было глупо. Я провоцировала его на промах, но не могла отказаться от этой борьбы. Этот придурок превратил мою жизнь в Яме в сущий ад, и не только мою, но и всех членов моей команды и даже Джозефа. Если подумать, я никогда не умела отказываться от борьбы, даже если уже проиграла.
Лицо Прига исказилось от ярости. Наблюдая за ним, я бросала ему вызов. Бросала вызов ужасу, который он вселял в нас. Он с ревом отступил назад и замахнулся кувалдой.
Я почувствовала, как кости в моих руках затрещали, а боль пронзила все тело. Мне немного стыдно признаться, но я вскрикнула. Я держала в руках маркер в первый раз и не была готова к такому потрясению. Но я не сводила
После четырех ударов маркер глубоко вонзился в стену бокового туннеля. Я чувствовала, как по моему лицу струится пот, и дрожала, все еще глядя на Прига безумными глазами. Одержав свою маленькую победу, он быстро заставил нас работать и в тот день не стеснялся пользоваться хлыстом. Синяки не заставили себя долго ждать, к концу дня мои руки стали коричневыми и желтыми, а зубы болели от стискивания. Но я выжила. Я впервые держала маркер и впервые бросила вызов Пригу, но выжила.
Я думаю, что в тот день Приг хотел убить меня. Я видела ярость на его лице, гнев из-за моего неповиновения. Теперь я знаю, что ему не разрешалось убить меня. Не тогда, когда у управляющего все еще были планы на мой счет.
Глава 2
Когда я вернулась, Джозеф уже ждал меня. Я была усталой, в синяках, измученная и покрытая новым слоем пота. Моя одежда — практически серые потрепанные лохмотья — задубела от многонедельной грязи, но ее негде было постирать и не во что было переодеться. Возможно, мне было стыдно за то, как от меня пахло, но мы все жили в одной куче дерьма, и ни от кого из нас не пахло приятно.
Я рухнула рядом со своим старым другом и всхлипнула, радуясь, что снова нахожусь рядом с ним. Рана на его ноге от хлыста Прига затянулась, и я надеялась, что она не воспалится. Никто из нас почти ничего не мог поделать с лихорадкой, и бригадиры часто заставляли нас работать изо всех сил, даже когда мы едва могли стоять на ногах. Честно говоря, это гребаное чудо, что хоть кто-то из нас выжил в том месте.
— Дай-ка я посмотрю, — тихо сказал Джозеф, и я протянула руки, уставившись в пространство, пока он осторожно переворачивал их. Джозеф вздохнул и закатал мои рваные рукава, увидев, что по моим рукам уже расползаются желто-коричневые кровоподтеки. — Что ты натворила на этот раз, Эска?
Я опустила голову на плечо Джозефа и снова всхлипнула. Мне хотелось плакать, но я была слишком измучена, чтобы проливать слезы. Сухие рыдания очень похожи на влюбленность, бессмысленную, если не считать боли.
За нами наблюдал еще один струп из моей команды, гигант по имени Хардт. «Она бросила ему вызов», — сказал он.
Я редко видела более крупного человека, чем Хардт. Он был выше большинства, а его массивность бросала вызов скудному рациону, которым нас кормили. Настоящая рабочая лошадка, он за день выполнял больше работы в нашей бригаде, чем я за неделю. И Хардт, и его брат Изен были терреланцами, хотя я и не держала на них зла. У них обоих была темная кожа и еще более темные волосы, которые они коротко стригли. Я понятия не имела, почему они оказались в Яме. Мне было все равно. Мне было насрать на всех, кроме Джозефа. Кроме того, мы все были преступниками, какими бы невиновными ни были.
— Никогда не видел ничего подобного, — сказал Изен. Он был ниже ростом, чем его брат, хотя и ненамного, и далеко не таким мускулистым. Он был красив в грубом мужском духе, даже несмотря на то, что был покрыт слоем пота и грязи. В Яме никто не был по-настоящему красив, но у Изена это получалось. — Ты просто пялилась на Прига, как будто наблюдала за его смертью, и все это время он замахивался на тебя своей долбаной кувалдой.
— Я думал, он тебя точно убьет, — согласился Хардт.