По праву сильного
Шрифт:
— Рагнар, — глухим, каркающим голосом, окликнула меня Герда, когда я уже собрался уходить. Обернулся и натолкнулся на кровожадный полный дикой ненависти взгляд, — Убей их! Я хочу, чтобы они все умерли! Мучительно! — обычное доброе, мягкое лицо женщины превратилось в страшную злобную маску. Понять женщину можно — она от прошлого похищения едва отошла, и снова кто-то сводит счеты со мной, используя её дочь. Хорошо еще, что эта ненависть направлена не на меня.
Я усмехнулся, глядя в полубезумные глаза:
— Так и планировал, Герда. Так и планировал.
Хлынов встретил нас холодным ветром и деловой суетой. Пострадавший от боев город зализывал
Проблемы возникли откуда не ждали. Заартачился вдруг командир присланного полка тысячник Рауд, заявив, что не будет подчиняться старухе, да еще и из вольных бродяг. Пришлось Радомире ставить гонористого вояку на место:
— Тысячник, что ты видишь вокруг?
Рауд презрительно огляделся, оттопырив губу:
— Захолустье, — усмехнулся он.
— Князья Шуйские с тобой бы не согласились, — жутко усмехнулась в ответ Радомира, а тысячник побледнел, — Но дело не в них. Еще две недели назад это захолустье было забито имперскими войсками, а сейчас здесь стоят мои вольные. И знаешь, что это значит? — Рауд промолчал, сбавив гонор, — Здесь теперь Пограничье, — прошипела Радомира, — Где правит вольное братство. Но если ты хочешь померяться знатностью, — ее улыбка стала еще страшней, — То перед тобой княгиня Воронова, чьи предки правили третьей частью Великой Империи, когда Рауды были рады выброшенному на их остров дохлому киту, чтобы не сдохнуть от голода, — она сделала шаг вперед и тысячник вынужден был попятиться, — А еще, эллины называют меня Черной Фурией, а степняки Кара Мысты. Слышал ты, тысячник Рауд, такие имена?
— Слышал, — прошептал офицер и, выпрямившись, стукнул себя кулаком по груди и склонил голову, — Прошу меня простить, княгиня. Для меня будет честью служить под Вашим началом.
— Размещай людей, тысячник, — кивнула Радомира, — Проводим ярла и обсудим, где лучше всего использовать твой славный полк.
Да уж. Даже я проникся. Кажется, старая княгиня будет меня удивлять всю жизнь. Пограничье я оставляю в надежных руках. Тут даже противовес в виде Натальи не нужен — Радомира и так справится.
Весь день провел в беготне и совещаниях. Выбрал время спуститься в сокровищницу. Особо богатством светить не стоит, но деньги мне сейчас понадобятся. Поэтому закинул пару мешков с украшениями и камнями в хранилище. Лишним не будет.
Только вечером накануне вылета удалось переговорить с Рогнедой, которая уже знала о желании отца видеть ее.
— Ты как? — я обнял ее за плечи, поймав благодарный взгляд.
— Нормально, — она положила горячую ладонь на мою руку, — Я справлюсь. Только… Как я посмотрю в глаза Никите Романовичу и барону Рихарду? Что я им скажу?
— Прямо, — жестко ответил, не давая Рогнеде скатиться в очередное самокопание, — И расскажешь, как есть. Они воспитали достойных дочерей. Им есть чем гордиться. А на войне убивают. Такова суть этой дряни, — я горько усмехнулся, — Не ты придумала войну. Не ты ее начала. Тебе не в чем себя корить. И как бы ни сложилось у тебя с родом, я всегда буду рядом и поддержу.
— Спасибо…
Або
— Раганар, если потребуется моя помощь…
Я обернулся на Наследника. В глазах искренность и сочувствие. Такое не сыграть. Не юному Лодброку. Он слишком честен и благороден. Хорошее качество для мужчины и офицера, и хреновое для правителя.
— Спасибо, — я постарался улыбнуться ему как можно теплее, — Но это внутреннее дело Гильдии. Тебе не стоит сюда влезать. Иначе Молчан с князем Юрием уже решили бы этот вопрос.
Нечаев хмуро кивнул:
— Юрий Мстиславович ждет тебя, ярл, — после его тяжелого официального доклада о похищении Сольвейг мы как-то незаметно снова перешли на «ты».
— Не сегодня. Сначала разместимся, — ответил я, стряхивая влагу с плеч, — Нам нужно время, чтобы разобраться в раскладах.
— Я на доклад к князю, — согласно кивнул Нечаев, — Нужна будет помощь, звони.
Я кивнул.
— Передай князю, я зайду, как разберусь в ситуации.
— Он будет недоволен.
Я удивленно посмотрел на Нечаева:
— Ты считаешь, меня это должно волновать?
— Нет. Но предупредить я был должен.
— Когда-нибудь, ваша с князем Юрием хитрожопость вылезет вам боком, — покачал я головой.
— Я передам твои слова будущему тестю, — усмехнулся Молчан и проворно, несмотря на могучую комплекцию, сбежал с аппарели в дождливую мглу.
— Осторожней, олухи! Разобьете оборудование, я вас самих на опыты пущу! — раздался позади меня отвратительно-пронзительный крик профессора, — Да держи же ты угол, троллева отрыжка! Как вас таких безруких балбесов на флоте держат!
Проф опять включил режим склочного, чокнутого ученого. Если б не изучил его за это время — поверил бы.
— Грузите ящики на машину и глаза мои чтоб вас не видели! — заорал Юнг на трюмных матросов и тут же, успокоившись, подошел ко мне, — Рагнар, — профессор снял очки и, протерев их платочком от капель дождя, водрузил на нос, — Мальчик мой, Гильдия — это серьезно. Если нужна будет помощь, все ресурсы моей Академии в твоем распоряжении. Это я говорю не как ректор, — проф с вызовом посмотрел на Олега, — А как барон Юнг.
Наследник грустно усмехнулся и покачал головой.
— Спасибо, профессор. С Гильдией я справлюсь. А Вы лучше готовьтесь к экспедиции. У Вас и так будет очень много дел. И проблем, — я не удержался, чтобы не намекнуть на то, как он оказался у меня в Заброшенных землях. Впрочем, ученый был выше этого. Упоминание экспедиции тут же переключило его мысли на науку.
— Да-да, мой мальчик, ты прав! Ты абсолютно прав! Мне еще надо написать академику Фёрсту из Аахенского института. Моделирование хаотических флуктуаций в зонах аномальной реализации — это же его тема. Бернгарду будет приятно узнать, что его гипотезы подтвердились. Он обязательно должен принять участие в экспедиции. Простите, мне надо идти, — профессор, не замечая ничего вокруг, вслед за Нечаевым скрылся в мутной пелене.