По прихоти судьбы
Шрифт:
— Если что, я могу поспать в одной комнате с Лаурой, — полушепотом говорю я, привлекая к себе дочь и обнимая ее за плечи.
— Если что? — спрашивает Дэниел, делая акцент на «что».
— Гм… — Краснею и сконфуженно усмехаюсь. Подходит лифт, мы входим внутрь, и я снова прижимаю к себе дочку.
Дэниел смотрит на меня, ожидая ответа. Лаура помалкивает, видимо день был настолько богат событиями, что даже ее неисчерпаемому запасу энергии наступил предел. Дэниел негромко смеется.
— Ладно, давай сначала
Киваю, гладя Лауру по голове. Она зевает, исправно прикрывая ротик рукой. До номера шагаем молча. Войдя в него, Лаура немного оживает.
— Ой, как тут интересно! — восклицает она, рассматривая вполне обычные гостиничные комнаты.
Не знаю почему, но номера в отелях всегда приводят ее в восторг. По-моему, у нас дома в сто раз уютнее. Но дело, наверное, не в уюте, а в новизне, возможности испробовать кусочек другой жизни. Лаура натура впечатлительная, и у нее прекрасно развито воображение. Порой мне кажется, что, если стены уныло белые, она подсознательно разрисовывает их цветами, такими и видит.
Дэниел наблюдает за ней с нескрываемым любованием, сам в эти минуты немного походя на ребенка. Три комнаты! Я делала вид, что мне нужно отделиться от него стеной, закрыть дверь на замок, а сама, не сознаваясь в этом даже себе, только и жду случая оказаться в его объятиях…
— Где я буду спать? — спрашивает Лаура, потирая глаза.
— Ты хотела бы лечь? — Подхожу к дочери и начинаю расплетать ей косы.
Она опять зевает, но качает головой.
— Нет, я лягу попозже… Еще ведь не девять часов?
— Если очень устаешь, можно ложиться и раньше, — говорит Дэниел.
— Нет, — упрямится Лаура, хоть и, я уверена, если оказалась бы в постели сию минуту, мгновенно уснула бы. — Я не люблю ложится раньше.
— Послушай, — обращается Дэниел ко мне, — если так тебе будет удобнее, спите вместе здесь, а я пойду в ту комнату. Или даже укладывай тут Лауру, сама иди туда, а я посплю прямо здесь. — Он шлепает рукой по подлокотнику кресла, в котором сидит.
— Еще скажи: стоя.
Дэниел усмехается и отворачивается к окну.
— Поверь, мне доводилось спать даже так.
Удивленно повожу бровью.
— Интересно, где же?
Он машет рукой.
— Теперь это не столь важно.
— Зато очень любопытно, — говорю я, теряясь в догадках. Может, он служил в армии и дремал на боевом посту?
Дэниел поднимается и выходит на балкон.
— Мне не хотелось бы об этом вспоминать, — громко говорит он. — Во всяком случае, в такой замечательный вечер. Может, когда-нибудь после и расскажу. Поверь, в этом нет ничего любопытного. — Он потягивается, глядя на город. — Эх, как же хорошо! Если бы можно было сделать так, чтобы этот день никогда не кончался!
Кладу резинки Лауры на столик, она расправляет разлившиеся
— Твои колдуньи не могли бы это устроить?
— Чтобы не кончался день? — с серьезным видом, но глядя на него осоловелыми глазами, уточняет она.
Дэниел кивает.
— Ага.
— Надо будет у них спросить, — бормочет Лаура.
— Только не забудь! — Дэниел ласково треплет ее по голове. — А правильно мы сделали, что остановились именно здесь, — протяжно произносит он, глядя на живописный пейзаж, раскинувшийся напротив гостиницы. — В этой части Провинстауна удивительно много зелени.
Лаура без особого интереса выглядывает в щель балконной стенки и делает шаг к двери.
— Мам, я в комнату.
— Да, золотце. Можешь достать вещи из своего рюкзачка, умыться и почистить зубы. Я сейчас приду.
Какое-то время мы с Дэниелом молча любуемся городом.
— Когда я в Кейп-Коде, такое ощущение, что остальной мир где-то за тридевять земель, — задумчиво говорит он. — Порой очень важно почувствовать себя оторванным от остального мира, во всяком случае для меня. Это будто бы очищает, обновляет душу…
— Ты часто здесь бываешь? — спрашиваю я.
— Хотелось бы чаще, — говорит он, поворачиваясь ко мне. — И с такой, как сегодня, компанией.
Смеюсь.
— Женщиной и шестилетней девочкой? Или просто ребенком — все равно, какого пола?
Лицо Дэниела освещает детски открытая беспечная улыбка. В эти мгновения он кажется мне ослепительным красавцем, лучшим из живущих на свете мужчин, таким, каким я когда-то видела Ричарда. Опускаю глаза, грустя и радуясь. И стараюсь не обнаружить своей печали.
— Нет, не просто ребенком, — отчетливо произносит Дэниел. — Я хотел бы приезжать сюда с одной-единственной, конкретной женщиной по имени Трейси и ее дочерью Лаурой. Всех остальных для меня теперь как будто нет… — Он смущенно улыбается, окидывает меня быстрым вопрошающим взглядом и отворачивается.
— Думаю, они будут не против составлять тебе компанию, — отвечаю я, и мне тоже делается неловко. Смотрю на дверь. — Что-то не слышно Лауры. Надо пойти посмотреть, чем она занята.
Мы вместе возвращаемся в номер. В гостиной Лауры нет. Проходим в спальню и замираем на пороге. Моя дочь лежит по диагонали на застеленной покрывалом кровати, раскинув ноги и руку, а второй обнимая своего друга, печального сине-оранжевого слоника, и спит ангельски безмятежным сном. На ней только украшенные вышивкой трусики; ее бриджи и футболка лежат на стуле, который стоит у окна.
Переглядываемся с Дэниелом. На его лице изумление, трепетный восторг и почти отцовская нежность. Будь он женщиной, от умиления прослезился бы.