По следам Адама
Шрифт:
Радостный крик известил меня, что Жаклин нашла статую с кораблем. Ей повезло, впрочем, так же, как и мне. По чистой случайности, на следующий день после того, как мы вместе с русскими телевизионщиками прилетели на остров Пасхи, был запланирован спуск на воду большого трехмачтового корабля из камыша. Местом спуска была избрана бухта Анакена, то самое место, где в свое время высадился Хоту Матуа. Судно построил мой испанский друг Китин Муньос, взяв за образец изображение лодки на статуе. Величиной камышовый корабль был точно таким же, как «Санта-Мария», знаменитая каравелла Колумба. И вот теперь «Мата-Ранги» — так окрестили судно из золотистого камыша — мягко покачивалась на воде, словно реинкарнация трехмачтового корабля, высеченного на груди у каменного гиганта.
Через
На заре мореплавания, когда у древних вождей хватало рабочих рук и времени, чтобы строить пирамиды размером с горы, постройка больших кораблей не представляла проблем. И папируса, и времени имелось в избытке. Так почему бы, в самом деле, не построить лодку размером с каравеллу? Сегодня все не так. Время — деньги, что на земле, что на море, и спешка сказывается на безопасности. В средние века в кораблекрушениях погибло гораздо больше моряков, чем в древности, когда связки тростника успешно заменяли спасательные круги.
Постоянный цейтнот — один из самых больших недостатков цивилизации, нечто совершенно непонятное для людей, живущих посреди дикой природы. Мы, дети прогресса, смирились с такими его негативными сторонами, как шум, загрязнение воздуха, консервированная пища и болезни сердца — лишь бы скорость не снижалась, лишь бы мы успели переделать как можно больше дел. Скорость вырвалась из-под контроля. В недалеком будущем развлечений и удовольствий будет больше, чем в состоянии одолеть человек. Наши потомки, как и мы сами, будут стремиться к нормальной, простой жизни, но в этом стремлении надорвут свой разум. Наша нервная система не в состоянии вместить в себя столько шума, жестокости и секса, столь быструю смену самых разнообразных впечатлений и постоянное возбуждение.
Можно обожраться до смерти. Но точно так же можно убить себя развлечениями.
В заброшенной каменоломне царила тишина. До моих ушей едва-едва доносились шепот ветра среди камней и безжизненных статуй да отдаленный гул прибоя. Время, казалось, тоже остановилось. Я лежал на спине и неотрывно смотрел в голубое, бесконечное как вечность небо.
Вот мы уже и празднуем пятидесятую годовщину экспедиции «Кон-Тики». Сколько всего произошло с тех пор! И нельзя сказать, что прошлое усеяно исключительно розами. Ученые со всего мира ополчились против меня. К тому же, наш брак с Лив начал давать трещину. Когда мы, наконец, встретились после многих лет разлуки, что-то изменилось между нами. Несколько последних лет мы провели совершенно по-разному. Она беззаботно жила вместе с детьми в уютном доме Томаса Ольсена под Нью-Йорком, а я познал всю грязь и жестокость войны. Теперь мы воспринимали жизнь с противоположных точек зрения. Там, где она видела героизм и патриотизм, я не замечал ничего, кроме смерти и людских страданий. Лив потеряла веру — она не могла представить, как Всевышний мог допустить такую ужасную войну. Я же, наоборот, укрепился в вере в Бога, который запрещал людям убивать себе подобных, будь то добровольно или волею обстоятельств. В конце концов, мы с Лив решили, что нам лучше расстаться друзьями. А если один из нас захочет связать свою судьбу с другим человеком,
Вскоре после путешествия на «Кон-Тики», на вечеринке у друзей я познакомился с Ивонной. Когда я представил ее Лив, реакция была однозначной:
— Она — просто ангел!
Я не мог не согласиться. Ивонна удивительным образом сочетала в себе красоту, дружелюбие и неизменно ровное расположение духа. После изучения пенициллина в лабораториях в Глазго она перебралась ко мне в штат Нью-Мексико, и в офисе шерифа из Санта-Фе мы заключили наш брак. Высоко в горах мы купили каменный домик, и там я принялся за книгу под названием «Обзор доисторических связей между Полинезией и Америкой». Из окон моего скромного кабинета открывался вид на долину Лос-Аламос, где Оппенгеймер и его коллеги создали первую атомную бомбу. Когда Нобель изобрел динамит, он думал, что отныне на земле установится вечный мир. К сожалению, история пошла по другому сценарию, и его последователи рассчитывали добиться того же результата с помощью еще белее мощного оружия.
Именно тогда началось мое длительное сотрудничество с археологами из Музея штата Нью-Мексико, расположенного в Санта-Фе. Ивонна сразу поверила в мою теорию миграции народов Полинезии, и в дальнейшем она неизменно поддерживала меня в самые тяжелые моменты моих бесконечных сражений с научными оппонентами.
По возвращении в Норвегию я купил несколько старинных домов в той части Осло, которая носит имя Майорстун. Красные деревянные дома под огромными каштанами полукольцом охватывали просторный внутренний дворик. Здесь мы с Ивонной жили, когда я планировал экспедицию на остров Пасхи, сюда мы вернулись, чтобы обработать ее результаты.
А тем временем Лив познакомилась с Джеймсом Стилменом Рокфеллером, более известным под прозвищем «Пеббл» — «Камушек». Он только что закончил кругосветное путешествие на маленьком парусном судне. Заходил и на Маркизские острова. То, что Лив прожила там целый год, произвело на него такое сильное впечатление, что он тут же сделал ей предложение. Я благословил их союз, и Лив уехала в Штаты.
Мои противники, во множестве появившиеся после плавания на «Кон-Тики», испытали новый прилив энергии в связи с экспедицией на остров Пасхи. Дошло до того, что два норвежских археолога публично утверждали, будто я нарочно, ради сенсации, выбросил плот на скалы. И столичные газеты охотно отводили под подобные статьи целые полосы! В сложившейся обстановке я решил, что мне будет спокойнее работаться где-нибудь за границей.
В 1958 году мы с Ивонной открыли для себя крохотную деревушку Колла Микери на Лигурийском побережье Северной Италии. Из окон полуразвалившихся средневековых домов были видны покрытые лесом холмы, тянувшиеся до суровых пиков прибрежных Альп, а стоило повернуть голову, и взгляду открывалось бирюзовое Средиземное море с дикими горами Корсики на горизонте. Мимо одного из домов проходила старинная, построенная еще римлянами, дорога, некогда соединявшая две католические столицы, Рим и Авиньон. Мемориальная доска на крохотной церквушке гласила, что в 1814 году, по дороге из Авиньона, Папа Пий VII остановился здесь передохнуть и благословил жителей деревни. В одном из домов, среди сваленных в кучу фигур святых, лежало кресло, в котором он отдыхал.
Два события практически опустошили деревню — сильное землетрясение и строительство Наполеоном новой дороги вдоль побережья. Мы купили и восстановили почти все дома. С одной стороны наше поместье охраняла высокая римская сторожевая башня, с другой — средневековая башня для охоты на птиц. В ней-то я и устроил свой кабинет на долгие годы. Однако потом мне пришлось перебраться еще дальше на юг.
Когда мы с Ивонной впервые ступили на остров Пасхи, с нами была наша двухлетняя дочурка Анетт. Она уморительно карабкалась по валунам и называла статуи, разбросанные вокруг каменоломни, «своими большими куклами». Ее смерть в юном возрасте стала величайшей потерей моей жизни. Я лежал, смотрел на бесчисленные звезды, и старая боль вновь сжимала мое сердце.