По следам Богов
Шрифт:
– Да… – не очень уверенно пробормотала я, отвернув голову, чтобы избежать прямого зрительного контакта, и отмахнулась: – Просто немного задумалась.
– О чём же? – Вильгельм продолжал смотреть на меня, держа за плечи.
– Да так, неважно… Есть какие-то новости? – выдавив улыбку, быстро ответила я. – И уже можно отпустить меня.
Мужчина разжал пальцы и отошёл на шаг назад, осмотрев меня с ног до головы.
– Кроме того, что Карл и Терра несколько дней были вместе в Париже, – нервно проворчал Вильгельм, – ничего не нашли. На завтрашнем Совете тебе тоже нужно
Я поджала губы, кивая, словно болванчик, и поняла, что, скорее всего, меня вновь лишат воспоминаний. И сейчас это ощущалось ещё более болезненно.
– Хочу прогуляться, – вдруг выдала я абсолютно не в тему разговора, подняв взгляд на мужчину. Он только открыл рот, чтобы что-то сказать, но я опередила: – Одна. Просто полежу возле бассейна.
Вильгельм, вскинув брови, медленно кивнул, а я поспешила вернуться в комнату и переодеться. Решив отвлечь себя чтением, лёжа на шезлонге под зонтом, я снова ощутила прилив сил.
Солнце ласково грело кожу, а лёгкий морской бриз приносил свежесть. Книга оказалась увлекательной, словно захватывающее путешествие в новый мир. Я погружалась в каждую страницу, желая забыть обо всём на свете. Время казалось замедленным, словно остановившись в этот момент блаженства и умиротворения.
***
С тяжёлым вздохом я закрыла книгу, откладывая её на столик сбоку. Кажется, чтение немного вырвало разум из реальности, но стоило отвлечься, как ворох мыслей вновь поглотил меня с головой.
Я устало потёрла лицо и бросила взгляд на горизонт: оранжевое солнце плавно погружалось в лиловое небо, обрамлённое жёлтовато-рыжим у самого края, где встречалось с морем. Зрелище было просто волшебным – словно картина, созданная самой природой.
Встав с шезлонга, я взяла книгу в руки и вернулась в дом, ощущая внутри тяжесть мыслей. Гостиная была пуста; свет не горел, окутывая комнату загадочным полумраком. Оставив томик на журнальном столике, направилась к лестнице. Вильгельма я встретила в коридоре второго этажа – мужчина разговаривал по телефону на немецком. Искры негодования сверкали в его глазах, словно пламя, заставляя моё сердце стучать быстрее. Если бы не серьёзное лицо, можно было подумать, что в это время он кого-то изо всех сил проклинает.
Я ненадолго задержала на нём взгляд, оставаясь незамеченной. Мужчина предстал передо мной во всей своей загадочной красе, словно произведение искусства. Белая рубашка, полупрозрачная, будто вуаль, обнажала его татуированное тело, а рукава, закатанные до локтей, придавали образу таинственности и притягательности. Он стоял спиной ко мне, глядя в окно, рядом с дверью, ведущей в мою спальню. Его волосы, словно волны, свободно падали до самых лопаток. Удивило то, что на нём оказались светлые брюки. Обычно Вильгельм представал в тёмных костюмах.
Внезапно он повернулся, наши глаза встретились, и улыбка озарила его лицо. Буря эмоций взорвалась внутри меня, словно пылающий огонь, заливая сердце теплом и блаженством.
Я подошла ближе и остановилась около своей двери; за окном расцвёл
– Что-то произошло? – обеспокоенно спросил мужчина, протянув руку к моему лицу. Прохладные пальцы коснулись щеки, нежно погладив её. – Ты чем-то обеспокоена с самого утра.
Он заметил… Я сглотнула зарождающийся в горле ком, мотнув головой.
– Я долго думала… – губы пересохли, ладони вспотели. Оказалось страшно произносить свои мысли вслух. Страх и тревога сжимали сердце, когда я наконец решилась открыться. Вильгельм убрал руку от моего лица. – Ещё тогда, перед тем как Темпус стёрла мои воспоминания… Я решила, что это всё глупости и нужно забыть обо всём и жить дальше. Но я не могу и не хочу! И пришла к выводу, что должна сказать тебе, и, даже если это ничего не изменит, буду рада тому, что ты знаешь, – облизав губы, я собрала всю волю в кулак и посмотрела мужчине в глаза. – Я люблю тебя, Вильгельм.
Ответа не последовало: он продолжал с грустью всматриваться в моё лицо. Ком подкатил к горлу; я сдерживала слёзы, боль в груди нарастала. Взгляд его был полон тоски и непонятных чувств. Я понимала, что что-то навсегда изменилось… Молчание стало невыносимым – оно словно разрывало меня пополам. Я хотела вымолвить хотя бы что-то, но горло пересохло, голос отказывался подчиняться. Мужчина казался чужим и далёким, хотя стоял всего в шаге от меня.
– Я знаю, Лета, – безразличным тоном пророкотал он, отчего я вздрогнула. Он впервые назвал меня по имени. Боль сковала сердце цепями, дышать стало труднее, как и сдерживать слёзы.
Мы стояли друг напротив друга, словно два полюса, притягивающиеся и отталкивающиеся одновременно.
Я смотрела на него глазами, полными печали и слёз. Принять безразличие оказалось больно и сложно… Его прошлые поступки говорили об обратном, но слова и взгляд оставались безучастными. Я пыталась найти ответы в его душе, всматриваясь во тьму глубоких глаз, но там царила лишь мрачная тишина, отражающая моё собственное отчаяние.
– Всё потому, что я человек, смертная? – спросила я, задыхаясь от уже не сдерживаемых слёз, которые потоком струились по щекам. – Из-за этого ты так себя ведёшь? Пытаешься оттолкнуть, несмотря на то, что я уже привязалась?! – истерика подступала к горлу, мой голос сорвался на крик. – А сам?! Зачем вёл себя иначе?! Решил пойти на поводу своих желаний, но вдруг вспомнил, что являешься богом?!
Он молча смотрел на меня – лишь напряжённые желваки исказили иллюзию безразличия, раскрывая мне, что за маской обладателя этого взгляда бушует ураган. Ураган, который разрывал его изнутри, будучи не в силах вырваться наружу.
Больно, как же это больно! Хотелось кричать – невыносимо и протяжно.
– Скажи что-нибудь! – я продолжала повышать голос на него, и, приблизившись к нему, ударила кулаками по его груди. Колотила, пока силы ещё оставались при мне, но продолжалось это недолго, и я уткнулась в его грудь. Моя душа билась в истерике, слёзы струились по щекам. Подняв на него взгляд, я зашептала: – Не молчи, молю…