По следам древних культур Хоккайдо
Шрифт:
Подобные обычаи были распространены и у других племен Юго-Восточной Азии. Нередко эти индивидуальные обряды объединялись в массовые церемонии, в которых участвовала вся община. Причем обряд начинала пожилая пара, а за ней следовали и остальные члены общины.
Этнограф Ж. Кондоминас описал обряд мнонгаров Вьетнама, связанный с возделыванием рисовых полей. При этом обряде посадки риса воспроизводились как акт оплодотворения земли с помощью деревянного шеста-фаллоса{38}.
Развитые аграрные культы с совершением половых актов в поле отмечались исследователями у народов Ближнего Востока и Кавказа, Средней Азии и Индостана, Африки и Мезоамерики. Пережитки их нашли отражение и в мифологии Древней Греции. Суть всех этих культов одинакова —
Внимательное изучение аграрных церемоний вместе с тем показывает, что корни фаллических обрядов уходят в глубь веков к охотничье-промысловым культам.
В связи с этим небезынтересно вспомнить весенние празднества у индейцев — охотников на бизонов Северной Америки. Во время этих празднеств-игрищ мужчины, переодетые бизонами, использовали искусственные фаллосы для имитации магического оплодотворения самок бизонов. По их представлениям, эти действия способствовали размножению животных.
Такое же значение, должно быть, имели и каменные песты фаллического типа с медвежьими головами, обнаруженные на неолитических поселениях Прибайкалья. Они символизировали активное мужское начало, активное как в охотничьем промысле, так и в воспроизводстве человеческого рода.
Может, и сэкибо Японских островов играли такую же роль?
Есть, однако, и еще одно любопытное объяснение назначения подобных изделий. При внимательном осмотре сэкибо можно заметить, что они не однотипны. У каждого головка украшена оригинальным неповторяющимся резным узором. Создается впечатление, что древний мастер как бы специально подчеркивал своеобразие узора и индивидуальные черты сэкибо.
Невольно на память приходят фелае — «любовные трости» микронезийских племен островов Трук. Резчики по дереву тоже изготовляли их с большим мастерством и тщательно отделывали. По внешнему виду полуметровое фелаи напоминало копье с утолщенным и несколько приостренным верхним концом. Эта утолщенная верхняя часть украшалась знаменитым микронезийским орнаментом. Причем в каждом случае создавался совершенно оригинальный рисунок, по которому, как по визитной карточке, узнавался владелец. Фелаи служили своеобразными инструментами объяснения в любви. В традиционной на островах Трук «любовной игре» инициатива принадлежала мужчинам, они вооружались фелаи. Начиналась игра с прогулки по деревне, во время которой обладатели фелаи демонстрировали свое желание найти избранницу: играли фелаи, размахивали тростью и пр. Но вот избранница найдена, и обладатель фелаи показывает девушке орнамент своей «любовной трости». Независимо от того, нравится ли девушке жених или нет, она внимательно рассматривает рисунок — ведь это знаки владельца фелаи. Добившись благосклонности, счастливчик ждет ночи. Ночью с фелаи в руках он пробирается к хижине избранницы и просовывает сквозь стену, сделанную из пальмовых листьев, свою «любовную трость». Если рисунок на трости тот же, какой девушка видела днем, и ее владелец нравится, она тоже с помощью трости дает ответ. Если фелаи втягивается в хижину, это означает: «Входи и люби меня». Трость может быть втянута лишь наполовину и приподнята, что значит: «Я согласна, но не сейчас. Подожди». Но если в хижину «стучится» не тот мужчина, которого девушка ждет, она выталкивает фелаи наружу, тем самым выражая отказ: «Уходи. Я не приму тебя».
Известный чешский этнограф и путешественник Милослав Стингл, описавший этот интересный обычай, отмечает, что фелаи использовались не только на островах- Трук, но и на других архипелагах Микронезии{39}.
В наши дни такого обычая уже не существует, хотя «любовные трости» все еще продолжают изготовляться, по теперь только как сувениры островов Трук.
Конечно, заманчиво связать сэкибо Японии с фелаи — атрибутом романтических любовных игр Микронезии. Только было ли это так на самом деле, трудно сказать.
Как «бы там ни было, но в приведенных примерах достаточно определенно проявляется основная сущность фаллического культа: почитание сил природы и мужского производящего начала. Символами его были и каменные палки — сэкибо.
«Священными камнями» японцы считали и скалы, украшенные рисунками. Однако долгое время на острове Хоккайдо не могли обнаружить наскальных изображений. Появилась даже теория о двух изобразительных системах в неолите, характерных для различных регионов земного шара. Согласно этой теории, представления о мироустройстве у одних племен реализовались в системе наскальных рисунков, у других — в орнаменте глиняных сосудов. К регионам, где в изобразительном творчестве доминировали петроглифы, относились Скандинавия с Карелией, Урал, Сибирь, пустыни Африканского континента. Регионы Малой Азии, Крита, Триполья, Средней Азии, Китая, Японии и Америки, прославившиеся яркой и выразительной керамикой, включались в орнаментальную систему.
Открытия богатой наскальной живописи сначала в Америке и Средней Азии, затем в Китае и, наконец, в самой Японии внесли существенные поправки в эту теорию.
На Хоккайдо петроглифы были открыты случайно, во время раскопок в 1950 году пещерной стоянки Фугоппэ. Мощность культурных отложений в самой пещере и на площадке у ее входа достигала 7 метров. Археологи нашли в этой толще много глиняных сосудов и орудий из камня и кости. Вещи из нижних горизонтов относились к финальному дзёмону, а из верхнего — к культуре сатсумон. Молодой тогда археолог Натори Такэмицу, руководивший раскопками, мог быть доволен работой. Полевой сезон заканчивался, и археологи приступили к упаковке снаряжения. За день до отъезда Натори Такэмацу еще раз спустился в пещеру, где его коллеги зачищали культурный слой — делали «заготовку» для раскопа будущего сезона. Включился в работу и Натори Такэмицу. И вдруг на уступе у западной стенки пещеры ему почудилось как будто какое-то изображение. О рисунках он и не подумал. Вероятно, естественные рытвинки на камне, следы выветривания и действия воды. Продолжая расчищать кусок скалы дальше, он, однако, вскоре увидел второе, а затем и третье изображение… Теперь сомнений не оставалось — перед ним были настоящие петроглифы — рисунки человечков, выбитые на скале.
Раскопки в пещере Фугоппэ продолжались с удвоенной энергией и в последующие годы. В результате тщательнейшего обследования удалось обнаружить здесь около двухсот наскальных изображений.
Думаю, что каждому хотелось бы посмотреть такую богатую древнюю художественную галерею. И я был очень рад, когда мне представилась такая возможность.
Пещера Фугоппэ располагается в отдельно стоящей невысокой скале. Вход в нее сейчас сделан в вйде легкого ажурного павильона, который архитектурно очень удачно вписывается в очертания скалы, а сама пещера превращена в своеобразный музей.
Рисунки начинают встречаться уже у входа и тянутся в глубь пещеры. Немного воображения — и стены пещеры как бы оживают, рождая образы давно минувшей жизни…
В одном месте на зеленовато-охристом фоне скалы видна группа человечков (рис. 27), изображенных в рост и как бы в ритме танца. У них большие круглые головы, руки раскинуты в стороны, динамично переданы ноги.
Рис. 27. Пляшущие человечки (пещера Фугоппэ).
Еще интереснее группа антропоморфных фигур с выступающими из-за плеч руками-крыльями. По бокам «крыльев» видно нечто подобное бахроме-перьям. Перед нами какие-то полулюди-полуптицы (рис. 28), изображенные как будто в какой-то неистовой ритуальной пляске. Впечатление это еще больше усиливается при свете фонаря, когда по стенам пещеры начинают «бегать» тени, а сами фигуры колеблются в отсветах огня.
Поблизости от этой группы изображена лодка в виде дугообразной линии, от которой отходят вверх короткие вертикальные линии — «люди» (рис. 29). Есть здесь и фигуры зооморфных существ.