По следам древних культур Хоккайдо
Шрифт:
В процессе раскопок Кабукая была отмечена еще одна интересная закономерность: определенная связь жилищ с раковинными кучами. Оказалось, что раковинные кучи всегда располагаются недалеко от входа в жилище. Тщательность раскопок позволила проследить направление выброса «кухонных» отходов — раковин моллюсков, костей рыб и животных и образование из них кучи. Жилище и раковинная куча, таким образом, представляли единый комплекс. Это наблюдение весьма перспективно для новых поисков и изучения производственных единиц охотской культуры.
Столь многочисленные археологические материалы Кабукая убедительно свидетельствуют о том, что здесь находилось
В то же время, как свидетельствуют материалы раскопок, жители острова Рэбун не были изолированы от своих соседей, живших на Хоккайдо. Достаточно взглянуть на обнаруженную керамику, чтобы убедиться в этом. Жители поселка Кабукай использовали плоскодонные горшки, украшенные резными горизонтальными линиями и короткими косыми нарезками (рис. 34). Точно такая же посуда была в употреблении у жителей охотских поселений окрестностей Эсаси и бухты Соя. Последние в свою очередь, как уже отмечалось, имели культурные контакты с населением Южного Сахалина, Близкое соседство этих групп населения, естественно, способствовало развитию тесных взаимоотношений. В результате в облике материальной культуры поселений Кабукай на острове Рэбун, бухты Соя на Хоккайдо, Озерска на Сахалине появляется много общих элементов.
Рис. 34. Глиняный сосуд (стоянка Кабукай).
* * *
К вечеру разыгрался шторм. Спасаясь от непогоды, мы укрылись в небольшой уютной гостинице с поэтическим названием «Усуюки-со» — «Горный цветок». Приткнувшись у крутого склона рыжей сопки, гостиница эта с деревянными голубыми стенами под красной железной крышей действительно напоминала одинокий цветок, затерянный среди сопок и утесов бухты Гэнти.
Хозяин гостиницы Янагия Кацусигэ и его супруга Янагия-сап встретили нас с большим радушием. Харуо Ойи, проводивший раскопки стоянки Мототи, расположенной рядом с гостиницей, — для них давно свой человек. Поэтому так тепло принимают и нас — его гостей и коллег по науке.
Гостиница «Усуюки-со» типично японская. Как и в японских домах, здесь есть ванна, совсем не такая, к какой привыкли мы. Обычную в нашем понимании ванну заменяет короткая и высокая деревянная кадка, в которой сидят на корточках. Причем прежде, чем залезть в нее, нужно вымыться горячей водой
Распаренные после ванны, облачаемся в широкие темно-синие кимоно. Одежда эта очень удобная для отдыха. Чувствуешь, как расслабляется тело, проходит усталость после трудного дня, и убеждаешься в рациональных качествах традиционного японского быта.
Кухня в гостинице тоже японская. К ужину подается рис, сваренный без соли и масла, побеги молодого бамбука, рыба, моллюски, различные приправы и чай.
Янагия Кацусигэ живет на острове Рэбун давно.
— Мое третье поколение, — говорит он.
Его предки приехали на остров в конце прошлого столетия. Сам он сначала был рыбаком, а когда стал сказываться возраст, осел на берегу.
— Раньше, когда рыбачил, часто встречал русские суда в море. Обменивались табаком, угощали водкой, — говорит хозяин гостиницы.
Рассматриваем старый альбом фотографий. Первые колонисты на острове Рэбун, на берегу штабеля ящиков, бочки… Другая фотография — Мототи в 1912 году, группа японских рыбаков, семейные фотографии, молодой офицер с самурайским палашом… Со страниц альбома словно дохнуло тревожным прошлым.
На втором этаже для меня была отведена комната, вся застеленная татами. Меблировка ее предельно проста: у стены низкий стол, лампа с абажуром, на полу стеганый тюфяк — футон (это постель) и плоские подушки — дзабутон.
За окном виднелись бушующее море и вершина скалистого утеса. Порывы ветра становились все сильнее, они с силой ударяли в стены «Усуюхи-со», и казалось, вот-вот сорвут крышу. Я придвинул ближе к себе стол и лампу и лег посреди комнаты на футон, накрывшись четырьмя одеялами. Легкие стены японских домов плохо держат тепло…
На следующий. день море по-прежнему штормило. Паром «Соя-мару» не пришел, и нам не оставалось ничего другого, как «ждать у моря погоды». Чтобы не терять времени, решили поехать в Фунадомари и познакомиться со скульптурными изображениями медведей и женщин, хранящихся в частном собрании.
МЕДВЕДИ И ЖЕНЩИНЫ
При осмотре древних памятников Хоккайдо мне часто встречались сделанные из кости и глины скульптурные изображения медведей и женщин. Особенно много было медвежьих фигурок. Начиная с Абассири, они находились почти на всех поселениях охотской культуры. Исключительно счастливым на находки скульптурой медведей оказался остров Рэбун. Здесь только при раскопках поселения Кабукай нашли 46 медвежьих фигурок, поражающих своей индивидуальностью, умением древнего резчика лаконичными, но характерными штрихами передать повадки зверя.
Большинство скульптур искусно вырезано из носовой кости касатки. При этом с большой изобретательностью использована естественная фактура кости — ее пористость, создающая впечатление мягкости шерсти.
Все медведи Кабукая изображены сидящими на задних лапах в очень характерной медвежьей позе (рис. 35). Акцентировка на мягкости шерсти и тщательно отделанной головке с симпатичной мордочкой создает впечатление, что перед нами не взрослые звери, а медвежата, очень привлекательные и добродушные. Передние лапы у них сложены спереди, как руки у человека. Вообще фигурки эти выглядят сильно «очеловеченными». Они небольшие, высота их 4,5–6 сантиметров. Все скульптурки со стороны имеют узкое сквозное отверстие, по-видимому, для подвешивания.