По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Кешоков Рашид Пшемахович

— Было бы полезно,— сказал он, наконец,— предоставить мне возможность свободного передвижения и обеспечить право пользования силами и средствами периферийных орга­нов милиции, чтобы в нужный момент организовать одно­временную проверку версий и преследование грабителей, если возникнет такая необходимость.

— Я уже слышал кое-что о предложенной вами бригад­ной тактике,— улыбнулся Денгизов.— И считаю ее вполне рациональной. Что ж, требования, по-моему, скромные. Как считаете, Асхад Асламурзович?

— Да, конечно. Сделаем все, что он просит.

—

Тогда с вашего разрешения,— обратился Денгизов к начальнику управления,— мы займемся с ним планом рассле­дования...

— Разумеется. Мой кабинет к вашим услугам. Жунид достал записную книжку.

Денгизов стал диктовать. Он медленно прохаживался по кабинету и говорил так быстро, что Жунид едва успевал за­писывать, удивляясь про себя четкости и логической закон­ченности каждой из предложенных Денгизовым версий...

* * *

Словом, Жунид получил «особое поручение». Так и ска­зал Дыбагов, еще раз вызвав его к себе в кабинет в конце рабочего для.

Говорил начальник управления довольно благосклонно и даже справился, как поживает Зулета, не трудно ли ей учить­ся. Она-таки поступила на первый курс медицинского учили­ща. Внезапную перемену в отношении к нему Дыбагова Жунид не без оснований приписал визиту Шахима Денгизо-ва. На вопросы Шукаев отвечал вежливо, но, не чувствуя особой искренности в словах своего собеседника, на откро­венности не пускался.

Потом начальник управления вернулся к вопросу о деле и поинтересовался, кого бы Шукаев хотел иметь своим по­мощником.

— Дараева,— не задумываясь, ответил Жунид.

С Вадимом Акимовичем они сблизились за последнее время. И главную роль в этом сыграл не Жунид, который не слишком-то легко сходился с людьми, а сам Дараев. Ой сильно изменился. Иногда, правда, по-прежнему, петушился, принимая бравый вид, но бывало это довольно безобидно и не вы­зывало к нему антипатии. Зато между Дараевым и Ивась-яном пробежала черная кошка. Тигран Вартанович здоровал­ся с ним сквозь зубы, небрежно кивнув, а иногда и не заме­чал вовсе.

Сам Дараев тоже чувствовал перемену в себе. Началось все с того памятного собрания. Он понимал, что не имеет никаких оснований обижаться на Шукаева за афипское дело. Кто же виноват, что нашелся человек, гораздо способнее и дальновиднее его самого? Однако еще долго при встречах со своим воображаемым соперником по службе Вадим Акимович испытывал ненавистное ему самому раздражение. Шукаев, как всегда, ничего не замечал, был по-прежнему приветлив и открыт нараспашку И это сделало свое дело

Как-то они разговорились. О прошлом, о себе, о своих семьях. Жунид умел слушать, а Дараев любил говорить.

Словом, они почти подружились. Теперь им предстояло вместе работать.

Вадим Акимович должен был возвратиться из Нальчика через два дня, и Жунид решил употребить это время на изу­чение всех обстоятельств налета на ферму, которые удалось выяснить Ивасьяну и Денгизову

Он целыми часами не отрывался от бумаг, сидя

за сто­лом в своем кабинете, забывая о еде и отдыхе. Все отошло на второй план: и косые взгляды Ивасьяна, и предупредитель­ная вежливость Дыбагова, и полное пренебрежение к нему со стороны Зулеты.

Жунид часто думал о том, что сыскная работа во мно­гом сродни любому творчеству И чем меньше известно о преступлении, тем больше простора для творчества. Разни­ца разве только в том, что в литературе и искусстве, напри­мер, вымысел основывается на ассоциациях, и чем точнее ассоциация, тем достовернее вымысел, а в сыске версия долж­на опираться на уже известные реальные факты, и чем крас­норечивее и весомее будут они,— тем вероятнее версия.

И в том, и в другом случае человек, действительно заин­тересованный, испытывает прилив сил и энергии. Так всегда бывало с Жунидом. Но карманная кража, ограбление кварти­ры или магазина — это одно, а крупное дело, осложненное убийством,— другое.

И Жунид не поднимал головы от стола. За двое суток он испещрил свою записную книжку множеством заметок о ве­роятных путях следования бандитов, о предполагаемых оруднях и имуществе, которыми они должны были располагать, о количестве людей, которые без особого труда справились бы с похищенными лошадьми.

На полуметровом листе бумаги он начертил по наброс­ку Денгизова схему района происшествия, хотя склонностью к рисованию никогда не отличался.

Некоторое время Жунид рассматривал рисунок, думая о том, что сторож Трам Лоов мог бы сидеть и поближе к ко­нюшне, потом снова открыл записную книжку и написал вверху каждой следующей чистой страницы: «Когда?», «Где?», «При каких обстоятельствах?», «С какой целью?», «Каким способом?», «Что?» и «Кто?».

Первые шесть страничек наполовину заполнил, над пос­ледней посидел в задумчивости, не прикасаясь к перу, и, на­конец, закрыл блокнот. Вопрос «Кто?» пока оставался без ответа.

— Кто и сколько их было? — вслух повторил Жунид. Размышления его прервал телефонный звонок.

— Да. Вадим Акимович? С приездом!.. Да, заходите, жду вас.

6. ВЕРСИИ, ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ И ДОГАДКИ

— Привет из Нальчика! — по обыкновению шумно поз­доровался Дараев — Земля слухом полнится, что тебе пору­чено особое задание?

Садись сначала,— улыбнулся Жунид.— Выкладывай, как отдыхал, что нового в Нальчике?

Курортные новости, как я предполагаю, тебя едва ли заинтересуют, особенно, когда уже прилип к новому делу,— Дараев ткнул пальцем в схему,— а так — ничего особенного

Расспросив о том, о сем, Вадим рассказал, что встречался с товарищами из Кабардино-Балкарского угрозыска. От них он узнал, что недели три назад был арестован охранник Кен-женского пепло-пемзового рудника: во время его дежурства из конюшни исчезло десять отборных коней. Сотрудники угрозыска сбились с ног, пытаясь напасть на след преступ­ников, но ничего не достигли.