По следам Карабаира Кольцо старого шейха
Шрифт:
Дараев с уважением посмотрел на Жунида.
— Ты, видно, над всем этим голову поломал уже изрядно? .
— Второй день сижу,— без тени рисовки отретил Шукаев.
— Регбюро [14] не поможет нам?
— Я уже справлялся. Кроме домушников [15] и карманников у нас на учете всего девять конокрадов, пять грабителей и три барышника. Вот справки.— Он протянул Дараеву несколько листков, сколотых скрепкой.— Большинство из них осуждено и отбывает срок. Те, кто сейчас
14
Регистрационное бюро. В нем хранится картотека с данными о преступниках
15
Квартирные воры
— Да,— вздохнул Дараев.— Не густо.
Он снова принялся грызть карандаш, с интересом поглядывая на сосредоточенного Жунида, целиком поглощенного заботой о деле. Потом едва заметно улыбнулся какой-то своей мысли и снова спросил:
— Денгизов подсказал что-либо существенное?
— Он пока запретил и думать о пришлых конокрадах. Прежде всего, говорит, выясняйте местные преступные связи, перетрясите весь здешний уголовный мирок.
— Следственных версий, видимо, нет?..
— Ни одной. Все отпали. Оперативных — три. По ним кое-что делается. Вон, взгляни...
Дараев принялся перелистывать уже порядком разбухшую папку с документами. Жунид опять закурил и, морщась, пускал дым в потолок: с непривычки от множества выкуренных им за эти два дня папирос щипало кончик языка.
— А цыгане? — поднял Вадим голову от стола.
— Ивасьян занимался ими Говорит, что цыгане — ни причем,— коротко'ответил Шукаев.— Вот папка на цыган.
Вадим Акимович, углубившись в бумаги, несколько минут молчал. Потом, захлопнув папку, в упор посмотрел на приятеля.
— Слушай, а мы не влипли в безнадежное дело?..
Шукаев, не отвечая, несколько минут выдерживал взгляд Вадима. Потом нахмурился, слегка поджав губы.
— Если ты собираешься получать все на блюдечке, то еще не поздно: откажись от сотрудничества со мной!
Вадим покраснел и не очень естественно рассмеялся.
— Ну и порох же ты! Не дуйся, ради Бога, я ведь не всерьез.
— Хорошо. Значит, к этому вопросу не возвращаемся? Дараев молча протянул руку:
— Смотри же,— все еще не остыв, ответил Жунид на рукопожатие.— Легкой фортуны не жди...
В дверь постучали.
— Разрешите войти?
На пороге появился молодой паренек в милицейской форме. Короткие усики над верхней губой не делали его старше. Стройный, высокий, подтянутый, он, казалось, только что вышел из училища.
— Участковый уполномоченный милиции Насипхабльско-го района Махмуд Коблев прибыл в ваше распоряжение! — браво щелкнул он каблуками.
— Садитесь,— пряча улыбку, сказал Жунид и протянул Коблеву руку.— Я вас вызвал по поводу убийства в Чохраке. Это — Дараев — оперуполномоченный нашего угро.
— Какие населенные пункты вы обслуживаете? — спросил Вадим, когда Коблев сел.
— Аул Янукай. Население — около шести тысяч. Многих знаю лично. Работаю второй год.
— Очень хорошо,— заметил Жунид.— Какое у вас образование? Имеете ли специальную подготовку?
—
Паренек понравился Жуниду. Открытые черные глаза его были полны радостного ожидания. Кому из криминалистов не понятно это чувство, когда ты только что, можно сказать, сошел со школьной скамьи, никому не известен, все для тебя внове и вот... кажется, сейчас тебе поручат первое ответственное задание.
От волнения Коблев теребил в руках свою новенькую фуражку.
— Мы решили дать вам важное поручение,— заговорил Жунид.— Думаю, вы справитесь.
— Я готов! — подскочил Коблеа.
— Сидите. Так вот... в ауле Янукай живут Кушхов Хажби Хакяшевич и Еганов Мурат Питуевич. В прошлом году они задерживались Лабинской милицией по подозрению в краже лошадей из воинской части.. С разбойничьим нападением на ферму в Чохраке вы знакомы?
— Так точно!
— Хорошо. Кушхов и Еганов за сутки до событий в Чохраке ездили в соседнюю станицу и ночевали в квартире известного барышника Макара Барболина. Он недавно вернулся из тюрьмы. Вам надлежит установить, где находились и чем занимались Кушхов и Еганов с двадцать первого по двадцать пятое сентября. Сделать это нужно осторожно. Расспросите всех объездчиков, лесников, сторожей и табунщиков... Многие тропы конокрадов проходят через ваш участок... Нельзя, например, попасть в Уруп, минуя Янукай.
— Все данные, которые вы соберете,— добавил Дараев,— должны быть в случае надобности подкреплены свидетельскими показаниями. Позаботьтесь и об этом.
— Если вопросов нет, можете ехать сейчас же,— сказал Жунид.— Надо, чтобы к нашему приезду все сведения были подготовлены. А приедем мы, возможно, денька через два-три.
— Можно спросить? — оторвался Коблев от блокнота, куда старательно записывал указания Шукаева.
— Пожалуйста!
— Должен ли я производить обыск у подозреваемых, если, например, узнаю о том, что у них есть оружие или что-либо из украденного?
— Ни в коем случае! — отрезал Жунид.— Никаких следственных действий, кроме оперативной проверки.
— Я могу идти?
— Да. До свиданья.
Уходя, молоденький участковый чуть не столкнулся в дверях с Михаилом Корольковым.
— Кто это? — спросил Михаил, протягивая Шукаеву телеграмму.— Ног под собой не чует...
— А как же,— усмехнулся Дараев.— Наверно, первое в его жизни дело.
Корольков ушел. Жунид протянул телеграмму Дараеву.
— Улыбнулась одна из трех версий... Вадим Акимович прочитал вслух:
«Документально подтверждена работа косарей Чуцокшу вечера двадцать первого почти утра двадцать второго сентября ночной смене разгрузке вагонов элеваторе тчк Сомнительных связей не установлено тчк Подробности почтой тчк Крылов»
— Так,— проговорил он, возвращая телеграмму Жуниду — Третья часть плановой работы отпала. Но мне непонятно, что такое «Чуцокшу» Имя? Аул?
— Фамилии косарей на телеграфе склеили Мухаб Халидович Чуц, Ханаф Алиевич Ок, Осман Шагбанович Шу Вот и весь ребус. Выяснилось, что эти лица в августе-сентябре косили сено на лугах Джиракаевского колхоза для подсобного хозяйства Лабинского «Заготзерно». Все трое частенько бывали на Чохракской конеферме. Через три дня после их появления на ферме было совершено ограбление и убийство