По следам мистера Волка
Шрифт:
Люди возмущены не слишком: городок маленький, серьёзные преступления дело редкое, несправедливости больше не стало. Всё в пределах нормы — каждый третий виновный на свободе, каждый второй невинный — в тюрьме.
Так ведь оно и должно работать, правда?
Лучше так, чем никак.
Обычно Людарик не появляется раньше полудня, но сегодня он ещё не ложился, так что прискакал на место задержания, чтобы проводить преступника строгим взглядом (словно это поможет тому встать на путь искупления) и уж после этого со спокойной душой проспать до двух-трёх дня.
На
— Что тут у вас?
Людарик запускает длинные бледные пальцы в лошадиную гриву.
— Да вот, ждали вас, прежде чем в его замок ломиться, — тянет Бернард Хизар: высокий и угрюмый мужчина, старше Людарика на лет пятнадцать, черноволосый и сероглазый.
Он сам послал за ним, передав то, что, судя по всему, девушку, найденную утром в подворотне, убил оборотень. Почерк волков — рана на груди и отсутствие внутренних органов. Да и звериные следы вокруг. Правда, из свидетелей только одна старая карга, подслеповатая и глухая, но уверенная, что видела на месте преступления именно графа. Да и платок с его вышитыми инициалами был обнаружен рядом с телом убитой. Однако…
— Не знаю даже, — он решает закурить, прищурившись всматриваясь в тёмные окна, — сомнительно всё же. Его и в прошлый раз-то осудили несправедливо… Как я считаю, бездоказательно.
Людарик хмыкает, мол, ну что ты как дитя малое, здесь же всё ясно, как утро!
И оглядывается: неприглядность местности скрыта туманом, словно пудрой.
А у него самого на губах, если приглядеться, рдяная помада, и она же на шее.
— Да кто сказал? Убийству десять лет в обед, не факт, что он невиновен. Ну и что, что другой нашёлся? Кто его теперь разберёт? Да и вообще, Хизар, он же волк, мало ли какие инстинкты сработали? Девчонка красивая была? Не из богатых хоть?
Он качает головой.
— Нет, но красивая. Не местная, приехала буквально в тот же день. Не повезло бедняжке.
— Ну вот, дело закрыто!
Людарик спешивается и под уздцы отдаёт лошадь одному из стражников.
— Сам посуди: никто не терзал девушек все десять лет, а тут оп — и в тот же день, как он приехал! Да и приезжая… Зачем кому-то сюда приезжать?
Он даже будто в недоумении оглядывается.
Красивый, высокий, гибкий молодой мужчина, ещё явно не совсем протрезвевший с поблёскивающими мутновато-голубыми глазами.
— В общем, конечно, сделайте всё как надо, но, думается мне, к следующему месяцу, а то и раньше мистер Оуэн лишится головы.
Бернард будто с сожалением вздыхает и вновь переводит взгляд на замок.
— Что ж, стоит признать, выглядит всё и правда так. Мы ещё пытаемся выяснить, не вместе ли они приехали. Возможно, он видел её, поэтому и напал. Мало ли чем она его зацепила. Так, значит, забираем его?
— Нет, что ты! — Людарик всплёскивает руками и поправляет пшеничные волосы, доходящие ему до плеч. — Сколько сейчас времени? — гладит на запястье, словно вокруг него и вправду обернулись часы. — Ещё слишком рано, чтобы будить господина Волка! Боже,
— Это не я, — хмыкает тот, — являюсь навеселе и без разбирательств собираюсь… Что вы там пророчили графу? Что он лишится головы? А представьте, только представьте, что не виновен он. Ну, посадим мы его, а убийства продолжатся. Что люди скажут? Мы совсем их доверие потеряем. Паника начнётся…
Людарик хмыкает и, щурясь, кладёт красивую ладонь на плечо Бернарда Хизара.
— Ещё забавно то, что он последний потомок семейства Оуэнов, и после его смерти замок разве, ну… не должен отойди городу? Это место наводит тоску, я думаю, надо его облагородить… Кстати… — переводит взгляд на золотой перстень на собственном пальце, — как тебе? На дядино похоже, нашёл на улицах нашего славного Бонсбёрна.
— Да, и правда, — кивает он, скосив глаза на его руку. — Но, — возвращается к прежней теме, — не гони лошадей, к делу надо бы основательно подойти. Для начала хотя бы поговорим с нашим волком.
— Арестуем и поговорим, — кивает Людарик и отстраняется.
На нём обтягивающие кожаные штаны, рубашка с широкими рукавами и помпезным воротником, распахнутое мятое пальто и высокие сапоги на небольшом каблуке.
Стража во главе с Хизаром наблюдает, как Людарик, про себя все зовут его по имени, вальяжно поднимается по лестнице и принимается тарабанить в дверь.
— Если что стреляйте ему в голову, — ухмыляется он, — с такими лучше не рисковать.
И все сразу же, на всякий случай, поднимают оружие.
Граф открывает не сразу. Заспанный, бледный, с лихорадочно горящими глазами, он распахивает дверь резко, когда все уже было решили, что он и вовсе не подойдёт к ней.
— Чего ещё? — морщится от яркого света и обводит всех цепким взглядом. — Только приехал, а уже столько гостей! Но, — собирается закрыть перед ними дверь, — прошу простить меня, я никого не ждал.
И вновь морщится, только на этот раз от женских духов, которыми так пропах человек перед ним, что даже насморк не мог спасти его от сладкого, резкого запаха.
— Мистер Оуэн, уведомляю вас, что вы арестованы, — отходит на шаг Людарик, — и при любом сопротивлении ли, возражении, стража будет вынуждена открыть огонь. Сколько пуль нынче убивает оборотня?
Герберт медлит, почти уже скрывшись в тени замка, и всё же выходит к нему.
— Угрозы ни к чему. В чём меня обвиняют? И почему, — не выдержав, усмехается он, — так быстро?
Людарик хмыкает.
— Приезжая девушка убита сегодняшней ночью, — он кивает стражам, мол, пакуйте его, и отходит к своей лошади зевая. — Только отсидел ведь — и вот опять. Да ещё и в такую рань!
Герберта будто обдаёт кипятком. Он не сопротивляется, даже и не думает ни на кого рычать, когда его скручивают и ведут за собой.
Девушка, значит? Приезжая… Зря он не впустил ту малышку. Неужели погибла, блуждая где-то ночью одна?
Его не назвать чересчур совестливым человеком, но выяснить, что произошло, Оуэл посчитал делом чести.